В гостиной повисла гробовая тишина. Все смотрели на «усатого мужичка» не мигая. И почему-то именно в этот момент мне захотелось «поддать жару».

– Это моя невеста, – объявил с горделивой улыбкой и, обняв Агату за плечи, поцеловал в висок.

Секунда – и взгляды всех жандармов переместились на меня. Анхель издал истеричный смешок, Дебора прокашлялась.

– Чего смотрите? – не унимался я. – Газет что ли не читали?

«Так это правда?», – раздался тихий шепот, и Агата тут же толкнула меня в бок локтем и закатила глаза.

– Я женщина, – объявила она и быстрым рывком отклеила свои накладные усы. – Маскировка у меня такая. Ясно?

Наверное, даже дворецкий Анхеля услышал звуки облегчения, что в унисон прокатились по гостиной.

– Не могла подыграть? – шепнул я на ухо Агате.

– У меня сейчас не самое лучшее настроение для шуток, – буркнула Агата и шмыгнула носом. – «Спасибо» дворецкому Анхеля. Он, между прочим, испортил тулуп дедушки.

Агата двинулась к свободному диванчику, не обращая никакого внимания на любопытные взгляды жандармов, и я последовал за ней.

Дебора, воодушевленная смелостью Агаты, потребовала тоже взять ее с собой. Кричала о том, что готова к маскировке, и что не собирается сидеть сложа руки. Ведь она выслеживала воров дольше всех! После женского и уже такого знакомого «я имею право!», Агата рассмеялась и продемонстрировала свою солидарность. Несмотря на то, что все остальные были против. Особенно, Анхель. Он больше других боялся, что Дебору снова поймают бандиты.

Такая быстрая смена его настроения, от «везите ее обратно к бандитам!» до одержимой заботы, вызвала на моем лице улыбку.

Спустя час Дебора обзавелась огромными круглыми очками и рыжим объемным париком. Под грубым серым платьем появилась очень большая грудь, созданная из двух декоративных круглых подушек. Эти искусственные женские прелести не смогла скрыть даже шуба Анхеля, что предназначалась в качестве верхней одежды. На все мои предложения сделать женские объемы немного меньше, Агата фыркала и утверждала, что так надо.

Оставшееся время я развлекался с нарядом своей невесты. То ласково гладил ее по маленькой искусственной бородке, за что тут же получал по рукам. То с наигранной заботой поправлял ее белые кудри.

Агата поджимала губы, пытаясь сдержать улыбку, и старалась с серьезным видом слушать указания Герхарда.

– А в твоем новогоднем гадании все же была капля правды, любовь моя, – прошептал над ухом Агаты.

– Ты о чем?

– Ну, один глаз у тебя точно зеленый. Блондинка, – я снова коснулся пальцами искусственных белых кудрей, а потом кивнул в сторону ее накладного небольшого живота. – Пышная. Про усики над губой, надеюсь, напоминать не надо?

Агата прошептала насмешливое «идиот» и прикрыла лицо порванным воротом.

– Пора! – объявил жандарм, и Агата потянулась к своим усам, чтобы вернуть их на место.

Я, разумеется, заботливо вызвался помочь.

Мы с Агатой смотрели друг другу в глаза и молча улыбались, пока я лёгкими поглаживаниями приклеивал ей усы.

– Почему мне кажется, что я слышу твои шуточки, даже когда ты молчишь, Нэйт? Я так и вижу их в твоих глазах.

– Тебе кажется, – я рассмеялся и, приобняв Агату за плечи, двинулся к остальным.

Всю дорогу до музея я расспрашивал Агату, чем вызван такой выбор маскировки. Я был уверен, что сегодня снова увижу старушку. Агата сообщила, что когда она перебирала вещи на чердаке в поиске наряда на вечер, то случайно наткнулась на вещи дедушки. На нее нахлынула такая ностальгия, что ей захотелось хоть на вечер снова «оживить» его образ.

Поэтому теперь, можно сказать, я имел представление о том, кто так искусно научил мою невесту играть в карты на деньги.

Все разговоры затихли, когда мы оказались у музея. Герхард приказал своим людям разделиться и ждать указаний, а мы спрятались между ближайших зданий и теперь вели наблюдение оттуда.

Анхель нервничал, Агата секретничала с Деборой, что мне, по правде говоря, совсем не нравилось.

Мы с Герхардом следили за музеем, поэтому узнать, что за женские секретики они рассказывают друг другу, я не мог.

К десяти часам вечера все рассказанное Агатой подтвердилось прямо на наших глазах.

Когда к музею подкатил экипаж с гербом жандармерии, и оттуда показались семь «жандармов», Герхард тихо выругался.

– Это они, – прошептал я, глядя на огромную фигуру Дана, которого невозможно было не узнать.

– Уверен?

– Более, чем.

Перекинувшись парой фраз со сменой, наши воры беспрепятственно вступили на свой «пост». Вот только приступить к делу не спешили, вынуждая нас мучиться ожиданием.