— Что они творят?! — донеслось из команды соперников, явно прифигевших.

Их «идеальные» движения начали рассыпаться, превращаясь в хаотичные попытки удержать равновесие. Как симфонический оркестр, внезапно начавший играть попсу.

— ТАМ! — рявкнул я, вкладывая всю силу в голос.

— ЛЮБОВЬ! — синхронно проорали наши ребята, и мы вновь рванули канат, дёргая его рывком.

Карагиши замешкались с ответом. Ведь темп сбился, как у пианиста, который внезапно забыл ноты на середине выступления. Я видел, как их «гигант» крикнул что-то своим, но не помогало — каждый раз, когда они пытались синхронизироваться, мы срывали их ритм своими рывками. Ещё и звуковыми атаками.

— Так держать! — прокричал Ринтаро, впервые прокричав воодушевлённо.

— Тянем! Держим! — поддержала Мияко, теперь уже вкладывая в движения всю свою энергию.

— Они теряют ритм! — выкрикнул Акира, сжав зубы.

Я вцепился так сильно, что пальцы занемели, плевать.

Не расслабляться. Не на мгновение.

— РВЁЁЁЁМ! — зарычал я, упираясь ногами в пол так, будто собирался пробить его насквозь и выйти где-нибудь в Австралии.

— РВЁЁЁЁЁЁЁЁЁМ! — взревела команда с таким единодушием, которого от нас никто не ожидал, включая нас самих.

Мы рванули канат с такой силой, что тот сдвинулся ещё на полметра в нашу сторону. В этот момент у Карагиши кто-то потерял равновесие — один из их участников оступился и потянул за собой остальных.

Плюх

— Чёрт! — донеслось из их команды.

И тогда…

Свисток судьи разнёсся по залу.

— ПОБЕДА ШКОЛЫ СЕЙРИН! СЧЁТ 2–1!

На секунду зал замер, словно кто-то нажал кнопку паузы в фильме. А затем… раздался взрыв — крики радости, аплодисменты, топот ног и оглушающий шум трибун.

Я отпустил канат и выдохнул, чувствуя, как горят все мышцы. Мияко рухнула на пол, смахивая с лица прилипшие пряди волос.

— Мы… выиграли?! — прошептала она, глядя на меня глазами размером с блюдца.

— Да, — вытер я пот со лба. — Мы сделали это.

Ринтаро рухнул рядом, смеясь и тяжело дыша:

— Я не верю, что твой план сработал!

Я не ответил, пытаясь придти в себя и снова надеть маску хиккимори-задрота.

На трибунах размахивали самодельными флагами и плакатами с криво написанными словами вроде «Сейрин сила!» и «Мы не пальцем деланные!»

А я с трудом стоял на ногах. Руки горели, плечи сводило судорогой, но вместо усталости меня переполняло чувство… удовлетворения? Отдал всего себя тут.

— Казума-а-а! — раздался пронзительный визг, способный разбудить мёртвых, а затем я почувствовал, как кто-то хлопнул меня по плечу с силой бейсбольной биты.

— Спокойнее, Азуми, — прохрипел я, пытаясь удержать вертикальное положение и не впечататься лицом в пол.

Азуми прыгала передо мной, вся на взводе, с довольной ухмылкой до ушей. Рыжие волосы растрепались, а щёки горели от переживаний — явно болела за нашу команду так, словно сама тянула канат.

— Что это было, а?! — выпалила она, сверкая глазами как прожектор. — Ты что, тайно качаешься в своей берлоге по ночам?! Признавайся!

— Угу, конечно. Каждую ночь тяну канаты с медведями на заднем дворе.

Азуми захохотала и, видимо решив, что одного удара недостаточно, снова хлопнула меня по спине.

— Вот это я понимаю — тёмная лошадка! Молодец, Ямагути, даже я впечатлена!

— Неужели? — спросил я с иронией.

— Не слишком привыкай к моим комплиментам! — фыркнула она, но её довольная улыбка говорила об обратном.

Мияко вроде стала приходить в себя, вся растрёпанная и сгорбившаяся от усталости, но глаза горели победным огнём.

— Ямагути, — выдохнула она, всё ещё пытаясь восстановить нормальное дыхание, — я ненавижу твои гениальные планы.

— Но ведь они работают, — опустился я рядом, чтобы хоть немного передохнуть.

— Ну да, только я больше не чувствую рук, — пробормотала Мияко, утирая пот со лба. — Кажется, они теперь живут своей жизнью.

— Привыкай. Победа требует жертв.

Справа от меня раздался тяжёлый вздох, и Акане медленно опустилась на пол, позволив себе облокотиться о моё плечо. Её дыхание было тяжёлым, волосы прилипли к вискам, но в глазах всё ещё плыл её фирменный вызывающий огонь.

— Впечатляюще. Не знала, что ты умеешь воевать «грязно», Казума-кун, — она перевела взгляд на канат, который теперь лежал безвольно, как поверженный змей.

— Гибкость мышления, — ответил я, стараясь сохранять нейтральный тон. — Да и что оставалось делать. Сама видела, наши силы были не равны.

— И чтобы сразить их дисциплину ты выбрал хаос, — хмыкнула она, и её глаза блеснули каким-то загадочным огоньком.

Я посмотрел на неё и спокойно сказал:

— Хаос — тоже дисциплина. Просто в нём правила придумываются на ходу. — после чего отстранился от неё и поднялся. Не хочу, чтобы она прикасалась. Да и Рин может не так понять.