Слова матери Казумы эхом отдавались в голове: «Ты должна бросить его, иначе разрушишь его жизнь.»

— Я уже разрушила… — прошептала Рин, сжимая кулаки до боли. — Но не позволю этому стать концом.

Телефон отобрали ещё по приезду в отель. Но ведь он придёт в школу! Там она и поговорит с ним. Расскажет ему всё. И будь что будет.

Рин принялась быстро собираться. Умылась. Поправила волосы и одежду, после чего накинула пальто, обула туфли и вышла из номера. Однако, у двери уже ожидали две фигуры. Хидэки — тот самый охранник, который привёз её с парковки сюда. Стоял сейчас, как робот, в сером костюме, с прямой осанкой и холодным взглядом. Больше походил на вышколенного пса, охраняющего территорию, чем человека.

Рядом с ним молодая девушка — тонкая, в строгом тёмно-синем пиджаке и юбкой до колен. Лицо было спокойным, почти безэмоциональным, но глаза выдавали острый взгляд профессионала, которому поручено нечто важное.

— Накамура-сан, утра, — обратилась девушка ровным, вежливым тоном, делая шаг вперёд.

Рин замерла в дверях, как вкопанная. Пальцы сжали ключ от номера.

— И вам, — её голос звучал тихо, но спокойно, насколько это было возможно.

Девушка легко кивнула и заговорила, будто отрабатывая давно заученный текст:

— Меня зовут Хонда Мисато. Я от госпожи Каору. Моё задание — сопровождать вас.

— Сопровождать? — переспросила Рин, почувствовав, как сердце сделало лишний удар.

— Да, — подтвердила Мисато, по-прежнему бесстрастно. — К вашему дому. Директриса школы Сейрин уже подготовила документы для вашего перевода. Она ждёт вашей подписи прямо в холле отеля. После этого вы официально покинете школу Сейрин. К переезду тоже всё готово.

Рин замерла. Дыхание на секунду сбилось. Ей не дадут возможности даже попрощаться? Сказать ему хоть слово?

— Это… слишком быстро, — едва слышно произнесла она, не веря в происходящее.

Мисато посмотрела на неё с лёгким, почти утешительным выражением лица.

— Так будет лучше, Накамура-сан, — произнесла она тише, словно это должно было прозвучать ободряюще. — Не волнуйтесь. Всё уже улажено. Вам не о чем беспокоиться.

— «Не беспокоиться»… — Рин почти прошептала это себе, чувствуя, как внутри всё рушится.

— Ах да, — добавила Мисато вдруг ещё тише, почти вкрадчиво. — И не переживайте о Казуме-сама. Вы не пересечётесь с ним. Можете быть спокойны. Госпожа Каору обо всём позаботилась.

С этими словами Мисато вежливо отступила назад, словно давая Рин время переварить услышанное. Позади неё Хидэки, сложив руки за спиной, молчаливо наблюдал за происходящим.

Рин глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.

«Я не увижусь с Казумой… Конечно. Она сделала всё, чтобы нас разлучить.»

— Что будет с учениками? — спросила Рин, сама не понимая, почему задаёт этот вопрос.

Мисато взглянула на неё с лёгким удивлением.

— Об этом не стоит беспокоиться. Госпожа Каору уже отправила в Сейрин нового учителя.

Рин кивнула, опуская взгляд.

«Я не могу так уйти. Я не могу оставить Казуму в неведении. Это неправильно.»

Но рядом стоял Хидэки, а девушка с лёгким наклоном головы ждала её согласия. Казалось, что выбора у неё нет.

— Вы готовы, Накамура-сан? — спросила Мисато.

— Да…

И Рин сделала шаг вперёд, чувствуя, как ноги становятся тяжёлыми, свинцовыми. Как Каору и сказала — она слишком слаба, чтобы противостоять ей.

Прости, Казума. Я пыталась…

Проснулся я с ощущением, будто меня все два часа сна переезжали грузовики, а потом развернулись и проехались ещё раз. Тело ломило, голова гудела, а где-то в глубине груди всё ещё стояла тупая боль. Та, что не уходит после сна. Та, что не имеет ничего общего с физическими ранами.

Пару секунд просто лежал, глядя в потолок, не думая ни о чём. Даже мозг, похоже, решил взять выходной. Но вскоре пустота всё же начала раздражать. Я резко поднялся с кровати.

— Пятьдесят отжиманий, Казума, — проворчал себе под нос. — Хватит заживо подыхать.

Ладони в пол, и начал методично отжиматься, сосредоточившись на ритме дыхания. Раз. Два. Три. Четыре… С каждым повторением мышцы начинали гореть, в голове становилось немного чище. Словно по капле я выжимал из себя эту проклятую боль.

Когда дошёл до пятидесяти, с усилием поднялся на ноги и взглянул на своё отражение в зеркале.

На губе ссадина после вчерашней потасовки на парковке с тем верзилой. Коснулся её пальцем и поморщился. Щиплет. Не хватало только синяка под глазом для полного комплекта. И вот он — доморощенный якудза собственной персоной.