— Если захотите почитать мою работу, я могу попросить сделать копию по возвращению, — сказал Ивес.

— Я не силён в политике и едва ли что-то пойму, — честно отозвался Кир.

Глаза мальчишки сузились, блеснули над тряпкой, закрывавшей нос: Ивес, по-видимому, улыбнулся.

— Понимаю. Что ж… Роман наверняка ещё расскажет, чего от вас ждут, но я, так сказать, предупрежу разговор. Вам нужно будет пробраться буквально в стан врага и узнать, как делается операция и готовится противоядие. Благодаря вашим способностям не нужно долго учиться, и сохранённое время спасёт множество жизней, включая мою.

Кир вспомнил разговор советников, и ему стало страшно: слишком много ответственности, слишком туманно будущее и тернист поход для обычного деревенского пивовара. А потом он снова взглянул на полное надежды лицо мальчика и ощутил вину за собственную трусость. В тщедушном больном теле было больше решимости и отваги, чем у него.

— Так ты… согласен помочь мне? — едва слышно спросил Ивес.

И Кир хотел бы, да не мог ответить иначе:

— Да, государь, я тебе помогу.

***

Одд жевал табак, сидя на сенном тюке около ворот. Восходящее солнце прорезало яркой красной линией горизонт, освещая половину изувеченного лица. Инг уехал в Линжу, а в деревне стало как-то совсем тихо. Солдаты его отряда выволокли семью местного плотника на улицу, чтобы занять дом для ночлега, те же спрятались в таверне и теперь наружу не выходили. Да половина деревни спит теперь в лачуге трактирщицы: печь забегаловки работает не переставая, свет горит и днём и ночью, только… тихо как-то.

Одд размышлял о том, что будет, если он устроит разнос без приказа Инга. У него прям руки чесались что-нибудь этакое сделать. Особенно после того, как он потерял из виду старуху Весту. Та тоже, наверняка, сидела в трактире, будто чуяла недоброе.

Кинув взгляд на догоревший факел, Одд зловеще улыбнулся. Если деревня вдруг неожиданно сгорит, сидеть тут будет незачем, и он сможет вернуться к основной армии князя. Ингу можно и соврать: кто докажет, что таверна не сама загорелась — вон, сколько света внутри. Похожей ложью можно склонить на свою сторону и мужчину имитатора. Как он узнает в походе, что старуха сгорела заживо?

Одд спрыгнул с тюка, выплюнул табак и стянул со столба факел. Недалеко стоял прикрытый чан с горючей жижей. Погрузив почерневшую паклю внутрь, Одд вытащил из кармана далуанский камень и с его помощью добыл огонь.

Спящая деревня не могла ждать того, что произошло дальше. Даже солдаты ничего не знали: часовых Одд не выставлял, поэтому и свидетелей не нашлось.

Сначала загорелись деревянные лавки у входа, затем сухая трава, кучей лежащая в стороне. Одду показалось, этого мало, и он вернулся за чаном с горючим, чтобы обильно полить стены таверны.

Оранжевыми рваными тряпками заколыхалось пламя на утреннем ветру, тишину разорвал треск умирающего дерева, а вот саманные стены пока гореть не хотели, темнея и вспыхивая короткими жёлтыми огоньками. Одд продолжал поливать их горючим и, наконец, закинул факел на крышу, которая уже не устояла и вспыхнула, словно спичечная головка.

Решив, что дело сделано, Одд отправился на прежнее место, ожидая приятную его слуху музыку — крики горящих заживо людей.

***

К обеду в кабинете Романа собрались заинтересованные в будущем походе лица. Среди воинов и советников Кир чувствовал себя лишним, как если бы перепутал дом и завалился в гостиную чужой семьи. Гудред обменивался приветствиями с отрядом Агнара, Рен шептался с Ли Су, Мария слушала шутки Зубери и лишь Камо поддерживал Кира в молчании.

Когда присутствующие расселись по местам, Роман начал долгий монолог. Ивес был прав: советник огласил план, отметив опасность и важность миссии. В глазах Кира он искал согласие и подчинение, малейший намёк на то, что незнакомец не подведёт.

— Я бы хотел попросить, — осмелился прервать Романа Кир, — чтобы вы отправили людей в мою деревню. Боюсь, Веста и Анна попадут в беду. Я должен знать, что они в безопасности.

Роман переглянулся со вторым советником.

— Да, Кир, — отозвался Гудред, — напишу письмо ревизорам, их корпус недалеко от Линжу.

— Спасибо.

— Есть ли у тебя иные пожелания?

— Нет, больше нет.

— Даже не спросишь, что тебе будет за излечение императора?

— Да всё равно. Главное домой в целости вернуться.

Едва заметные тени улыбок пронеслись по лицам членов отряда, но не было в них иронии, только странное тепло и нечто неуловимое, похожее на уважение и печаль.

— Ничего-ничего, вот вернётся, тогда и услышите от него ультиматумы, — не удержался и вставил Ли Су.

— Да ну тебя, — отмахнулась Мария. — Опять за своё. Брюзга.