Что касается Китая, момент для возобновления выбран странный. Азиатская держава не восстановилась после «большого скачка», унёсшего миллионы жизней и разрушившего в значительной степени и без того отсталую экономику. Впереди «культурная революция» и прочие прелести, пока не умрёт Мао, и за реформы не примется Дэн Сяопин.

По состоянию на осень шестьдесят второго Китай не представлял ничего интересного для нас. Диктатура и репрессии куда хуже, чем в СССР в тридцать седьмом. Рынок сбыта ничтожен, потому что спрос неплатежеспособен. Товарное предложение не представляет особого интереса. И такое состояние продлится ещё лет пятнадцать, до смены лидера.

Зачем я согласился и даже вызвался? Спонтанно. А теперь понимаю, смысл есть. Нужно нарабатывать контакты, и как только ветер в Поднебесной переменится, они весьма пригодятся. На определённом этапе, пока Китай не вырос до монстра, мы можем образовать очень мощный тандем.

А пока эти политические игры уводят меня от того, чем хочется заниматься на самом деле — готовить и готовиться к космическим полётам, а свободное время проводить с Аллой и детьми.

Но кому интересны мои хотелки? Собирайтесь, товарищ майор, и дуйте в Ташкент, коль подписались.

5

Алла вздрогнула, когда поздоровался с ней «нихао» и сощурил глазки, изображая китайсу.

— Гагарин! Ты когда из космоса прилетел, не так изменился.

— Всё равно ты меня любишь!

— Ну, конечно!

Поцелуи, объятия. Ксюха прыгает вокруг. Мама, на этот раз моя, а не тёща, спешит из кухни, следом за ней несётся одуряющий запах печёного мяса.

Я — дома. Дома! Уезжать стоит хотя бы ради того, чтоб ловить кайф возвращения.

Стряхнул снежинки с шинели, успевшие вцепиться в сукно на коротком пути от машины до подъезда, и, повесив её в шкаф, снова сгрёб домашних, потом побежал к Андрюхе, бесконечно виноватый: мужик растёт без папки, живущего в командировках.

— Сразу за стол или показать что привёз?

Алла и мама:

— За стол!

Дочка:

— Покази!

Естественно, последний голос одержал убедительную победу. Я притащил из прихожей чемодан, половину его утробы занял свёрток. Очень много бумаги и ваты, даже если грузчики швырнули его небрежно, а такое случается и на спецрейсах, ничто не должно пострадать.

— Страна очень бедная. Аллочка, помнишь барак на Ленинградке?

— И вспоминать не хочу.

— Так вот, нам пытались показать обложку, парадный фасад, но невозможно скрыть реальность полностью. Поверь, что наше житие-бытие в том бараке — чистый рай по сравнению с условиями для простого люда в Пекине. Что творится в провинции, боюсь вообразить. Да и номенклатура не жирует. Одеты в одинаковые дешёвые брюки и френчи, застёгнутые под горло, жёны их — тоже в тёмное и однообразное. Машин на улицах — раз-два и обчёлся, велосипеды да повозки.

Я раскрутил, наконец, первый слой амортизации и из глубин свёртка вытащил первый презент, сняв с него шубу.

— Потрясающе! — воскликнула супруга, мама только вздохнула.

Китайский чайный сервиз ручной работы, не старинный, но крайне удачная подделка под эпоху каких-нибудь императоров Минь-Цинь-Дзинь, не разбираюсь в них, действительно был прекрасен. Тончайший фарфор бесподобной белизны, расписанный изображениями пагод, каких-то деревьев, цветов, драконов. Надписи иероглифами — не понять, но вряд ли что негативное.

— Сколько же стоит это богатство, Юрочка? — спросила мама.

— Нисколько. В магазине не купить. Это подарок нашей семье от Дэн Сяопина, Генерального секретаря Коммунистической партии Китая.

Ма едва не выронила драгоценную кружку.

— Сыночек! Правда — от самого Генерального секретаря?! Но я слышала — Мао Цзэдун…

— Мао — Председатель ЦК КПК, его должность выше, и он общался с Громыко, нашим министром иностранных дел. Со мной Мао только здоровался, длинных бесед не вёл. Мы общались преимущественно с товарищем Дэном. Мамочка, прости, сервиз притащил один, и он такой, что скорее придётся поставить в шкаф, а чай пить будем из наших кружек. Баловство и декорация. Тебе я привёз полезную вещь.

Ей причитался термос с портретами Мао Цзэдуна и Лю Шаоци, чуть ниже — иероглифы, наверняка цветастое «бессмертное» изречение товарища председателя.

Аккуратная распаковка всех предметов сервиза и расстановка в серванте заняли четверть часа, ибо фарфор плохо сочетался с блеском чехословацкого хрусталя из прошлой командировки, мама умчалась на кухню и принялась разогревать, причитая «ну вот, всё остыло». А я снова стиснул супругу.

— Соскучился?

— Да. В поездке вроде бы занят семь на двадцать четыре, кроме времени на перелёты и сон, а всё не то, всё чужое. Мы с тобой как заселяемся, сразу стены становятся домом, здесь моя семья, моё место. В гостинице как в казарме, времянка.

— Ну, а с пользой слетал?

— Трудно сказать. Планов было громадьё, но наши как-то неправильно представляли обстановку в Китае. Я лишь об одном договорился в принципе, мелочи потом пусть утрясают другие. Вот у нас Братская ГЭС — ударная комсомольская стройка, поднятие целины, но советские добровольцы-энтузиасты тоже кушать хотят, им зарплату платят. Кроме того, когда выпускники вузов с высшим образованием бросают работу по специальности и несутся на молодёжно-ударный объект, автоматом возникает дефицит кадров.