— Вы их видели? — быстро спросил Барсук. — Сможете опознать преступников?

— Я их не видела. — Сорока беспомощно развела крыльями. — Я просто летела себе достаточно низко над землёй, высматривала свежие новости, и тут — бумс! — и всё, темнота, пустота. И вот я лежу на траве, на затылке у меня шишка, а на хвосте — бант.

— Они ударили её по затылку округлым твёрдым предметом, — сказал Грач Врач.

— Согласен с вами, коллега, — кивнул Гриф Стервятник.

— Вероятно, камнем, — продолжил Грач.

— Или копытом, — добавил Гриф.

— Почему копытом? — удивился Барсук Старший. — Из копытных у нас в Дальнем Лесу только Лоси Сохатые, но они совершенно безобидны для окружающих. Они не стали бы бить Сороку. И тем более привязывать к ней письмо.

— А я и не утверждаю, что это Сохатые, — загадочно улыбнулся Стервятник.

— Что же вы утверждаете?

— Я утверждаю, что точно установил вид неизвестного зверя, обронившего свою шерсть на подземной выставке в день преступления. И это … — Гриф Стервятник выдержал томительную театральную паузу, — это — козёл.

— Козёл?! — хором спросили Барсук, Барсукот, Грач Врач и Сорока.

— Вне всякого сомнения, козёл. И не просто козёл, а горный козёл. Старый горный козёл.

— Получается, мы ищем … э-э … старого козла, врага породистых зверей, члена преступной террористической организации «Когти гнева»? — растерянно уточнил Барсукот.

— Получается, так, — нахмурился Старший. — Но что-то здесь не сходится. Откуда у старого козла когти? У него же копыта.

— Может быть, когти отрастают на копытах после ста лет? — предположил Барсукот.

— Ненаучно, — сказал Грач Врач.

— Ну, значит, когти — у его сообщников, а сам козёл просто ими руководит. Старый горный козёл — мозг террористической организации. Почему нет?

— Что делает горный козёл в Дальнем Лесу? — задумчиво проговорил Старший. — Здесь нет ни одной горы. Здесь совершенно негде скакать.

— Ну, если он старый, он уже не в состоянии скакать по горам. Возможно, он у нас тут скачет через овраг. Тихонько, по-пенсионерски. Тем более в овраге сейчас вода. Возможно, козлу это напоминает горную речку … Стоп. Стоп! Я же видел! Я сам там был!

— Что ты видел, Барсукот?

— Я собирал подснежники для Маркизы и видел в овраге клок незнакомой шерсти, он висел на ветке упавшего дерева. Я ещё тогда подумал: вот, здесь прыгал кто-то гораздо менее ловкий и изящный, чем я. Так это был козёл! Старый козёл! Сейчас до меня дошло, что шерсть была ужасно похожа на козлиную!

— Срочно к оврагу! — скомандовал Барсук Старший.

— Клок шерсти был достаточно большой, — с надеждой сказал Барсукот. — Собакам должно хватить его, чтобы учуять запах козла и вывести нас на его след.

— Несомненно, это шерсть горного козла. — Гриф аккуратно положил клок шерсти на землю и прошёлся вдоль оврага.

Что-то в голосе Грифа прозвучало не так. Как будто было ещё какое-то «но». Барсукот напряжённо посмотрел на Грифа, потом перевёл взгляд на противоположный склон оврага — там всё ещё оставались подснежники, хотя по дороге на конкурс красоты он нарвал огромный букет. Ничего, он ещё подарит белоснежной кошке белоснежные цветы. Будет новый букет. И будет новая встреча. Всё будет хорошо.

— Это шерсть горного козла — но? — нетерпеливо уточнил Барсук Старший. Ему тоже почудилось что-то странное в интонации Грифа.

— Но … — Гриф поднялся в воздух и завис над оврагом, любуясь своим отражением в талой воде. — Но теперь, когда материала больше, я понял, почему козёл казался мне старым или даже мёртвым. Дело в том, что это не свежая шерсть, выпавшая из живого зверя. Это скорее кусок некой вязаной ткани. Шарфа или, к примеру, накидки …

— Накидки, — повторил Барсук Старший. — Накидки! Мы срочно должны опросить Крота-экскурсовода.

— Но мы ведь его уже опрашивали! — разозлился Барсукот. — Зачем терять время? — Он посмотрел вверх; солнце уже стояло в зените. — Пока мы будем бесконечно беседовать с кротами, Маркизе начнут отрезать хвост по кусочку!

— Мы идём к Кроту, — упрямо повторил Старший. — Благо он живёт тут неподалёку. Мы спросим его про Голого Землекопа.

— Про голого кого?! — изумился Барсукот.

— Вот! — Барсук Старший припустил вдоль оврага. — Вот, вот, вот! Голого Землекопа никто не запомнил! Даже ты, полицейский! А ведь он был на выставке. Неприметный такой.