Мне в голову летела гладкая булава и я приготовился к смерти. Удар был страшный, в глазах все померкло.

— Ну вот и все, котеночек, сдох? — рассмеялась Катарина, а я лежал на холодных камнях. — А не надо было мяукать на меня, гнида.

— Сука, — выдохнул я и вскочил на ноги.

В платье рыжая с медной булавой в руке стояла передо мной. Я бил мечом в шею, изо всех сил. А силы были. Обнажать меч времени не было и он ударил со снопами искр, сбивая ее с ног. Она еще не упала, а я уже нависал над Катариной и заносил ногу. Платье слетело с груди. Красивая сука. Но плевать.

Я бил ногой, пытаясь размозжить ей голову и одновременно обнажая меч, острие направилось между обнаженными грудями…

— Хватит! — раздался властный окрик.

— Она пыталась меня убить, наказание смерть, — холодно проговорил я, даже не посмотрев в сторону старейшины, а смотря на голову в крови красавицы и острие меча, вонзившееся между красивых грудей, пробив кожу.

— Не убила, — властно проговорил старейшина. — Продолжишь и я сожгу тебя.

— И это справедливость?

— Больше тебе Катарина проблем не доставит.

— Не верю.

— Слово стаи, — ответил старейшина.

— Что ж, стае поверю, один раз, — прохрипел я, убирая меч, и видя в отражении меча, убираемого в ножнах, как мое лицо светится рунами. Светились и мои руки, неизвестные руны спасли мне жизнь.

Я проходил мимо старейшины, но он остановил меня, взяв за руку.

— С Адель также поступил бы?

— Не знаю, — прохрипел от напряжения я. — Наверное, попытался бы не убить.

— Иди.

И я пошел, домой, хромая и видя, как светятся мои руки. Почему не убил? А с драконом тогда кто разберется? Я чувствовал, что у меня осталось немного времени,

Запретный район оказался ближе, чем я думал, или я просто отключился на время? Вот дверь, я потянул за ручку двери.

— Оу, кто вернулся так рано? Что, не наливали? — поприветствовал меня Данте, сидя за фолиантом со свечой. — Ну, как все прошло?

— Хреново, — ответил я, падая на дощатый пол.

— Твари! — прокричал Данте. — Псины, я ж вас прикончу!

А я смотрел, как прямо перед глазами расширялась лужа из крови, которая текла из носа, рта и, кажется, глаз. Я моргнул. Нельзя было моргать, никогда нельзя моргать, когда ты в опасности. Но я моргнул. Сука.

Глава 12

Моргать было страшно, потому что может так получиться, что ты в последний раз закрыл глаза. Но как же всё таки прекрасно открывать глаза и ощущать себя живым. Всё тот же чердак, утро, а внизу шумят.

— Неужели я утром встал? После всего просто проснулся? — прошептал тихо я, так как сил вообще не было и голова гудела, хотя и неудивительно.

А внизу на кухне что-то грохотало, от этого я и проснулся, то ли сковородой кого-то лупили, то ли что-то так яростно готовили.

Пахло вкусно, даже очень, мясом, свежими лепешками, и я почувствовал, как очень есть захотелось.

— Красавица, умница, а как готовит, — приговаривал Данте, его голос звучал приглушенно за дверью и потолком чердака. — Замуж бы тебя отдать.

— Нет, извращуга, не получится, не отдамся. И вообще, меня даром не возьмут, мои женихи дохнут почему-то, — ответила ему задорно Лили. — Хватит меня есть глазами, вон, пирог с мясом и грибами отведай.

— Эх, старость не радость, будь я помоложе, отведал бы твой пирог, а сейчас хоть посмотрю, — вздохнул наигранно Данте. — А ну, рассказывай, как в девках еще осталась? Женихи-то небось мрут от того, что насильно пытались в жены взять тебя?

— Ну что ты, за деньги пытались, за много денег. Красота это как проклятье, и я тут не причём, то конь лягнет, то отравятся грибами… — хихикнула Лили. — А я всегда далеко…

— Не буду я есть этот твой пирог, от греха подальше, а то смотрю, он как раз с грибами.

— И очень зря, я в грибах разбираюсь отменно.

— Я и не спорю. Только вот зачем мазь тогда такую брату подсунула, если в травах разбираешься?

— По ошибке.

— Не верю.

— Я никогда не вру! — возмутилась девушка.

— Не верю, — тихо проговорил старик, прекрасно зная, что я все слышу. И насколько я знаю, если кому-то Данте не верит, то кое-что это да значит.

— Ну и не верь, — ответила старику Лили и замолчала, как, впрочем, и Данте.

Я медленно вставал, отрывая голову от подушки, тяжело, словно она прилипла, и присев на край кровати я взглянул в зеркало.

— Я синий? — выдохнул я удивленно.

Лицо было сплошным синяком, даже дотронуться нельзя, а вот все зубы были на месте, хоть и шатались. Мой голос услышали, и мне показалось, что на чердак несется ураган.