В общем, когда я в очередной раз отложил почти готовый наконечник копья — форма задана, осталось чистовую доводку сделать, потянулся, сделал пару наклонов и скруток, и лишь потом подошел к часам — тень от гномона вновь начала увеличиваться.

Черт! Прошляпил! Хоть, в принципе, мне ж точность до секунды в отсутствии карт без надобности. Так, наметил плюс-минус линию истинного мередиана, и прикинул угол падения солнечных лучей.

Ну что сказать? От двадцати до двадцати пяти градусов. И… Что там на Земле, в этих широтах? Если склероз ещё не одолел — море Фиджи, самый юг Кораллового моря. Из земли… Блин, не помню, разве что Новая Каледония. Знаменитый остров Пасхи вроде южнее, Соломоновы острова, наоборот, ближе к экватору. А вот! Южная оконечность Мадагаскара, как раз что-то около двадцати пяти южной широты.

Кстати, у меня же тут холодное течение с юга на север? Блин, на Земле я смог вспомнить лишь Перуанское… И это тоже не добавило оптимизма, ибо восточная часть Тихого океана в южном полушарии, одно из пустыннейших мест моей родной планеты. Короче, ну и занесло тебя Скат…

Впрочем, чистая география мне сейчас побоку. Разве что отложу на будущее. Важнее… я «напряг извилины», что я помню о климате?

Среднегодовая температура почти без колебаний. Усмехнулся — это хорошо, не замерзну. Что ещё? Полгода сухое лето, полгода сезон дождей. И, судя по всему — сейчас не он. Это тоже хорошо. Кстати!

— Эй, пацан, ты здесь?

— Здесь.

— Не слышу энтузиазма в голосе! Лучше скажи-ка мне вот что: сезон дождей у вас здесь бывает?

— Бывает.

— И когда очередной?

— Не скоро. Мы только недавно по новой поле засеяли.

Хэ-зе сколько это, но время есть. Ибо в сезон дождей тут ещё и шторма должны быть, и на пляжике прожить будет сложно. Так что нужно ускорить «легализацию».

— Ты так размышляешь, будто у нас есть шанс!

— Ты чё, пацан? Что за тоска в голосе? Ну-ка отставить уныние! Выше нос!

— Ты ударил Отца глубин. Думаешь тебе это простят?

— Да ну, фигня какая!

— Люди касты глубиг — неприкосновенны. Никто не имеет права поднимать на них руку. Даже когда приходят чужие люди войны, они их не трогают! Говорят… что даже пожирающие плоть их не обижают.

— Что за пожирающие плоть?

Меня окатило волной страха.

— Зря я про них вспомнил! Они — табу!

— Табу? Ну, ок, потом как-нибудь расскажешь. А пока… Не писай в рюмку, салабон! И даже мысли не допускай, что шанса нет. Решение есть обязательно. И наша задача — его найти. И реализовать. И на всё про всё у нас с тобой времени, до сезона штормов. Задача понятна? — и, не дождавшись ответа, сам себе кивнул. — Значит работаем.

— Ты в порядке?

— О чём ты? Переживаешь, что я проиграл Хори? Ему просто повезло, пусть пока порадуется.

— Я думала это из-за того удара…

— Да-а-а… Проклятая земляная крыса подловил меня исподтишка… Ну ничего, сначала он получил свое от меня, а сейчас ещё и люди дяди Ману его ищут.

— Так его ещё не поймали?

— Пока нет… — в голосе говорившего послышалось раздражение. — Наверняка его духи леса уже сожрали.

Началось всё с того, что я вспомнил о бананах, которые, по словам Хеху, тот собирал. Оказалось, что неподалеку от юго-восточной оконечности рифа есть небольшая, мало кому известная рощица. Не знаю, насколько правильно называть «рощей» траву, но не заросли же? Короче, люди касты земли туда не наведываются, поскольку это за пределами плато и близко к «большой воде». А люди касты воды вообще в лес не заходят.

Хеху набрёл на них как-то во время своих «прогулов» на отцовской делянке. Кстати, выяснилось, что это не единственное место, где растут бананы, но другая «плантация» известна в его касте, и там тоже всё поделено.

Естественно, пройти мимо такого «подарка» я не мог. Сразу после лёгкой дневной тренировки — на этот раз не убивался — я собрался, и потрусил уже в знакомом направлении.

Идти старался не по старой дороге, а чуть выше в гору, чтоб не натаптывать тропу — мало ли кто на неё может наткнуться. С собой тащил свежесделанное копье — насаженный на бамбучину, в мой рост, наконечник, накрепко примотанный импровизированными веревками, и длинный, почти двухметровый гарпун, сделанный из того же бамбука. Наконечником служила стенка этого же стебля, обрезанная, и с вырезанными зубцами.

Гарпун я прихватил в надежде разжиться ещё и рыбой. Там, где я обретался — у крутых восточных склонов вся более-менее крупная рыба ходила очень глубоко. И пока я не придумаю что-нибудь заместо гарпунного ружья, добыть её мне не представлялось возможным. А вот в той части лагуны, что граничила с течением… Вполне могло водиться что-нибудь, что я смогу достать с берега. Разве что вылезать на риф — это обнаружить себя. Но в том то и дело, что как раз в том месте, где я впервые осознал себя в теле Хеху, риф немного «заходил» на восточный берег, и с основного пляжа его было не видно.