Во-первых, здесь напрочь отсутствовал подлесок и трава, и на земле совершенно не оставалось следов.

Во-вторых, основное ядро пришлых этого моего маневра видеть не могло. Вести их должен был прямой как стрела след, временами обрывающийся, но затем снова специально оставляемый мной. И вёл он как раз туда, куда я отправил девушку. Туда, где совсем недавно кто-то сорвал мою «сигналку».

А вот преследователь продолжал пыхтеть у меня за спиной, буквально наступая на пятки. Кстати, свернул я там, где отсутствовал подлесок ещё и для того, чтоб он ненароком не пометил новое направление, например, обламывая на ходу ветви.

Правда оставались ещё и деревья. В конце концов, можно было черкануть что-нибудь на их коре. Но приблизившийся метров на двадцать, абориген видимо забыл обо всем на свете. Пару раз обернувшись, я успел выхватить взглядом его охваченное азартом лицо, отметил одно единственное ухо, качавшееся на бечевке ожерелья… И дальше не волновался.

Пробежав ещё километр и уже здорово запыхавшись — всё-таки приличного бегуна из Хеху я сделать ещё не успел, решил, что пора кончать с этим цирком. Как раз только что, над ухом просвистело копье, содрав хороший кусок коры с дерева передо мной.

Ну, тебя нафиг, ещё попадешь сдуру! И я поменял направление движения ещё раз.

Теперь мы бежали под горку, виляя меж крупных стволов. Я представлял, что видел преследователь: время от времени мелькавшая меж деревьями спина. При том, что ему, как и мне, приходилось постоянно смотреть под ноги, иначе наступишь не туда, и полет кувырком может закончится тяжкими телесными. И что важно — дистанция снова начала сокращаться!

А затем я захлестнул толстый ствол, мимо которого пробегал, веревкой от пращи, как хлыстом.

Маневра моего преследователь видеть не мог — меня в этот момент должны были закрывать другие деревья.

На ногах удержать всё же не получилось. Ноги проскользнули, я грохнулся на спину, выворачивая вцепившуюся в веревочную петлю левую руку в плече, но тут же вскочил на ноги, подтянулся за веревку и прижался к дереву.

Почти сразу мимо меня проскочил абориген. Он даже успел испустить радостный крик, увидев след от падения, видать решил, что дальше я уже кувыркаюсь, и вот-вот буду настигнут… А потом ему на плечи приземлилась моя тушка.

Коленями я сжал его локти и успел захлестнуть шею веревкой прежде, чем мы полетели наземь.

Вообще-то опасно. Так можно куда-нибудь черепушкой впилиться, тем более, я сидел у него на плечах, и моя шея гасила бы удар сразу двух тел.

Но мне повезло, мы рухнули на довольно мягкую землю, перекувыркнулись, чуть было не разлетелись по разные стороны, но веревка сработала как ручка. Я опять оказался на спине вражины.

Надо было бы к удавке примотать хотя бы пару палок, да только когда всем этим заниматься? Так что я просто обмотал экс-пращу вокруг кистей и тянул теперь концы изо всех сил в разные стороны, душа противника.

Сначала воин чуть было не сбросил меня. Потом он почти что поднялся на ноги. Но… Воздух ему в лёгкие не поступал, а разгорячённое длительным бегом тело жрало кислород в катастрофических объемах.

Абориген снова рухнул лицом в землю, попытался хотя бы перевернуться или подсунуть пальцы под веревку, чтоб ослабить удавку. Хрен там! Руки и ноги его уже не слушались, пальцы несколько раз лишь царапнули веревку, и, наконец, его тело перестало трепыхаться.

Я тут же ослабил давление. Мне не труп нужен, мне нужен «язык». Побеседовать надо. Вдумчиво. Не спеша. Слишком много накопилось вопросов, к представителям данной касты.

Никуда я тело тащить не стал. Я пока пацанчик мелкий, всё ещё могу считать себя хилым, а это татуированный лоб хоть будет и похлипче быка, что я завалил на полянке, но куда больше меня самого.

Так что я связал его, использовав пращу. А где не хватило, быстро нарезал лиан, благо в джунглях с ними проблем нет. И стал ждать, когда «язык» очнется.

Очухался он не скоро. Всё-таки никаких реанимационных мероприятий я не проводил.

Наконец, пленный еле-еле пошевелился, дёрнулся… Тут до него дошло, что он связан. И началось! Впрочем, трепыхался военный недолго. Сложно трепыхаться, когда руки плотненько связаны за спиной, даже локти стянуты, и петля от тех веревок захлестывает шею. Чем больше рыпаешься, тем сильнее душит.

— Ну, успокоился? Не дергайся, только хуже будет, — спокойно, даже немного устало заметил я, сидя рядом.

В ответ пленный только мычал нечленораздельно. Понятно — не поговоришь особо, когда во рту палка вставлена. Мне его крики пока не нужны.

Кроме того, на глаза я пристроил длинный лист, вместо повязки, и до кучи стреножил ноги. Теперь и не убежит.

— Я говорю, хватит ерепениться, сам себя удавишь. Успокаивайся давай, — продолжил я увещевать воина, пока не желающего успокаиваться. Усмехнулся, — кстати, можешь не орать. Твои тебя не услышат. Они отчалили уже, я видел.