Наконец, несчастного козлика крепко привязали к каменному столбику около алтаря.

Велизарий, прислонив свой посох к каменному трону, двинулся к алтарю, на ходу извлекая что-то из-под своего балахона.

Это «что-то» оказалось причудливо изогнутым кинжалом с воронёным лезвием.

Похоже, что именно при помощи этого инструмента и будет умерщвлён белый козлик, испуганно мекающий на короткой привязи.

Барон что-то неразборчиво рыкнул. Но, как оказалось, кому надо, тот понял.

На подиум взобрались два замотанных в тёмную ткань мужика, и стянули ноги привязанного козлика кожаным ремнём. Теперь бедняга лежал на боку и истерично блеял. Видимо, он почувствовал приближение своего смертного часа, а потому истово возносил молитвы своему козлиному богу.

А мужики, крякнув, подняли панически дёргающуюся скотинку, и взвалили на алтарный камень.

— Постройте баб в шеренгу, — рыкнул барон, указывая своим помощникам на столпившихся неподалёку неофиток, — а ты, Эйшет, тоже не стой столбом, — теперь он обращался к сектантке, которая и привела козлика, — готовь посуду.

— Слушаю и повинуюсь, — женщина заглянула блудливыми глазищами в лицо первожреца Диавола, — Велизарий, — давая понять, что ради него она готова на всё, что угодно.

Я про себя отметил, что, судя по тому, как она двигается, ублажать своих партнёров она умеет, мало того, она это дело очень любит.

Вот, нашла своё призвание. И ведь наверняка это какая-нибудь баронесса или графиня. Всё им неймётся, тянет на приключения.

А потом задают риторические вопросы, типа: «А нас то за что?»

А Велизарий, пройдясь взглядом по прелестям Эйшет, обернулся к обнажённым неофиткам, которых два молчаливых мужика строили в шеренгу.

Технически это сводилось к беззастенчивому ощупыванию прелестей новых сестёр. Ну, и попутно их перемещали, выстраивая в подобие шеренги.

Судя по реакции кандидаток в сектантки, им перед церемонией, дали каких-то хитрых веществ, или ещё чего… Грибочками, может угостили, например…

Это следовало из того, что тактильные контакты с грубыми ладонями тех, кому было поручено построить их, не вызывали у них какого-либо негатива. Напротив, некоторые из них уже сладострастно постанывали и начинали совершать характерные возвратно-поступательные движения бёдрами.

— Не увлекайтесь, — буркнул Велизарий своим подручным, — потерпите, время придёт, и накувыркаетесь. Вон в кругу сколько сучек стоит. А эти сегодня для хозяина.

Сказав это, он плотоядным взглядом прошёлся по обнажённым дамам:

— Ну, и мне, может чего перепадет, — мечтательно протянул он, — люблю свеженькое мясцо, — и сказал он это таким тоном, что ближайшие к нему женщины попытались боязливо отстраниться.

Но весело посмеивающиеся подручные первожреца вернули их в строй, не упустив, само собой, возможность ещё раз вдумчиво исследовать рельеф девичьих тел.

— Готова? — спросил Велизарий затянутую в кожу и латекс Эйшет.

— Я готова, господин, — глубоким грудным голосом отозвалась красотка.

— Ну, тогда начнём, — выдохнул барон, — держи тазик.

Девушка быстро подставила вместительный тазик под шею бешено вращающего сумасшедшими глазами козлика, ясно осознающего, что всё кончено.

— Во славу господина нашего, Диавола! — крикнул барон и полоснул лежащую на алтаре жертву по горлу.

Кровь щедрым потоком хлынула в тазик.

А Велизарий, под слитный крик стоящих в кругу сектантов: «Во славу господина нашего, Диавола!» вскрыл своим чёрным кинжалом грудную клетку жертвенного козлика и вырвал из неё ещё сокращающееся сердце.

— Жертва принесена! — провозгласил он совершенно безумным голосом, воздев руку с ещё трепыхающимся сердцем высоко над головой.

Одновременно с этим все сектанты исторгли из глоток торжествующий вопль.

Стоящие рядком неофитки, слыша весь этот шум, слепо крутили головами. Маски, надетые на их головы не позволяли им ничего увидеть, но слышать они всё слышали и пытались понять, что происходит.

Велизарий, тем временем, чуть приподняв маску, поднёс кровавый комок ко рту, и вгрызся в него, урча и причмокивая.

— И мне, и мне, — вдруг закричала та, кого он назвал Эйшет.

— На, — пророкотал барон, и бросил ей надкусанное козлиное сердце.

Теперь голос его совершенно не напоминал тот скрип, что он издавал раньше. Теперь голос его стал низким, с бархатистыми переливами.

— Ну, теперь и вами займемся,- слова эти он сказал так, что стоящие в ряд обнажённые женщины непроизвольно вздрогнули, — так, поставьте их на колени, — деловито приказал он обоим мужикам, что стояли за спинами неофиток, — только аккуратно… Не торопитесь…