Она совершенно потеряла счет времени, парила где-то между своим сияющим небом и машиной, плавно покачивающейся на ухабах дороги. Зак говорил с охранниками по-болгарски. И странное дело — если раньше она не понимала почти ни слова, то постепенно смысл их разговора становился все понятнее Лике. То ли от того, что ухо привыкло, то ли от того, что захлестнувшая ее новая, бьющая через край энергия открыла какие-то доселе закрытые каналы восприятия. Лика сильно и глубоко дышала, поэтому они, наверное, подумали, что она уснула.

Говорили о каком-то Георгии Столарове. Судя по всему, местный авторитет. Они называли его Дон (опять Марио Пьюзо, ну, никакой фантазии у ребят!). Едут они в Варну, у Дона там недалеко вилла. Лику заинтересовало упоминание о некоей Тиминушке, которую они еще называли Виолеттой. Она — дочь Дона, и к тому же русская. Объявилась недавно, как снег на голову свалилась, и Дона как подменили. Зака особенно веселила перспектива превращения Дона в образцового папашу. Все к тому идет, сокрушался ок. Ловкая, надо сказать, девица эта Тиминушка, папашу выбрала, что надо, миллионер. А он губищи раскатал, разнюнился, все ей готов отдать. И даже анализа крови на отцовство не сделал.

— А как же его девки? У него же целый гарем.

— Об том и речь! Такого клиента можем потерять. Он ведь такое грахалово у себя устраивал, закачаешься! По три-четыре телки зараз. А там еще Атанас, этот громила…

Лика слушала и поражалась своему спокойствию. Мозг четко, без нажима и паники фиксировал информацию, анализировал и раскидывал по полочкам то, что может пригодиться. Она пробормотала что-то сонное и свернулась калачиком на сиденье.

— Эй, Зак, она, кажется, просыпается.

Лика выпрямилась и поднесла руки к лицу.

— Где я? Что такое?

— Просыпайся, киска. — Голос Зака был нежным и заботливым, прямо отец родной. — Скоро уже приедем и снимем с тебя этот намордник.

— Я долго спала?

— Часа два. Умница моя. Теперь у тебя будет свежий цвет лица. Дону понравится, а старому Заку перепадет еще деньжат. На врачей, на безбедную старость.

— Ну, тебе еще рано об этом думать, — заметила Лика. — Ты еще долго будешь радовать донов и прочих любителей молодого альковного мяса.

— Фи, зачем же так грубо! Женская красота должна быть доступна, как и всякая другая. Как говорил ваш писатель Достоевский: «Красота спасет мир».

— Так вот, значит, какую ты мне миссию определил, — усмехнулась Лика. — Мир спасать. Лестно.

— Что-то ты уж больно весела, — подозрительно заметил Зак. — Как на вечеринку едешь.

— Основной инстинкт. Каждая женщина в глубине души мечтает хоть недолго побыть шлюхой.

— Ну-ну.

— Скажи, Зак, где вы набираете свой контингент?

— Тебе зачем?

— Разговор поддержать.

— Ну если только… В основном в модельных агентствах и около них. Ты не поверишь, девочки сами рвутся в бой. Верят любой чуши — о фотосессиях в Италии, о модельных конкурсах на Ривьере и о том, что нужно, но пути остановиться на недельку-другую в Болгарии, чтобы подзагореть я подготовиться в похожих условиях.

— «Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад», — пробормотала Лика.

— Сами, все сами, — с готовностью подхватил Зак. — Насилия почти не приходится применять. Хоть и паскудно звучит, но возникает такое ощущение, словно все почти без исключения люди, идущие в манекенщицы или фотомодели, подсознательно готовы проституировать на своей внешности. Причем заметь, это касается как женщин, так и мужчин. Очевидно, они априори рассматривают свое лицо и тело как способ зарабатывания денег, чем больше, тем лучше. А отсюда до реальной проституции даже не шаг, полшага, который большинство легко делает.

— Какой глубокий анализ! Впечатляет.

— Результат длительных наблюдений.

И главное, он прав, как ни противно это признавать, подумала Лика. Достаточно посмотреть хоть один конкурс красоты, чтобы попять это. Напоминает конкурс породистых собак, которых водят по кругу, демонстрируя их стати. Цель одна — чтобы тебя купили, и желательно подороже.

Счет времени был окончательно потерян. Когда завязаны глаза, быстро теряешь ориентацию в пространстве и воображение вкупе со слуховыми ощущениями начинает формировать иную реальность, без цвета и объема, но с обостренным восприятием запахов и звуков. По меняющемуся звуковому фону Лика поняла, что они въехали в какой-то город. Может быть, Варна? Сердце екнуло в груди. Здесь расположено Генконсульство России. Где-то совсем недалеко находятся ее сограждане, которые могли бы ей помочь, но она бессильна и не может дать им знатно себе.

А чуть подальше, в Москве, ее ждут мама и друзья, которые ее любят. По московским улицам колесит Митя, которого любит она (что толку самой себе лгать? Любит!). Игорь, наверное, сейчас подписывает в печать последний номер «Лося» и ни сном, ни духом о том, что ее, Лику, сейчас везут продавать местному авторитету. Она попыталась представить себе реакцию всех этих людей на ее исчезновение. Эх, все они в конечном итоге смирятся и забудут ее или по крайнем мере отодвинут в какой-нибудь отдаленный, пыльный утолок памяти. Все, кроме мамы. Значит, и ради того, чтобы ее не ранить, стоит побороться за свою свободу.