«Посмотрим…» — подумал Виктор. — «Изображение, внешние камеры, развернуть, найти солнце. Ага. Угломерные инструменты, показать шкалы, в системе координат корабля…».

Солнце оказалось слева по борту.

— Мы развернулись? — спросил Виктор, повернув голову к Вольфраму.

— Посмотри на экран, — ответил тот. — Вот наша траектория. Вот точка, где пропало излучение радара. Вот зона, в которой нужно находиться, чтобы наверняка обнаружить нас…

Вокруг траектории на главном экране образовалась этакая полупрозрачная труба.

— … пунктирная часть траектории — это вероятное продолжение нашего манёвра. А вот как мы на самом деле летим.

Линия на экране изогнулась вверх, в сторону от солнца. «Кицунэ» скоро окажется не там, где её ищут. И предугадать манёвр сложно — космос не плоский, повернуть можно куда угодно.

— А выхлоп двигателя не заметят? — спросил Виктор.

Вольфрам улыбнулся и не стал отвечать. Виктор глянул на экран еще раз. Зараза, ну точно! Опять сморозил глупость. Живя на планете, привыкаешь к самолётам, которые летают совершенно определенным образом. Космос видишь только в фильмах, но они в основном для среднего ума и такими же средними умами сняты. Поэтому всё там немного «самолётное». А настоящий космический корабль вовсе не обязан лететь туда, куда направлен нос. При торможении он движется кормой вперед — Юми это когда-то объясняла, но подзабыл уже — а в повороте, выходит, носом внутрь дуги. То есть при таком манёвре, как на схеме, «Кицунэ» сейчас летит бортом вперед. И даже немного задом, по диагонали. А патрульный корабль, где бы он ни был, и если вообще есть — догоняет, и, следовательно, мифологическая лисичка повернулась к нему передом, спрятав за спину хвосты.

— А тягу убавил зачем? — сменил тему Виктор.

— Вам двоим нужен отдых. Кроме того, засбоил один из двигателей.

— Спалил?

— Предполагаю, что дело в автоматике, — ответил Вольфрам. — Она давно вела себя немного… странно.

Он поболтал пальцами в воздухе.

— Ясно, — хмыкнул Виктор. — Что дальше?

— Если через два часа не засечем чужой радар — значит погони больше нет.

— А твоя база, где она?

— По космическим меркам очень близко. Сутки полёта при такой тяге.

— Как бы не пришлось сбавлять, — хмыкнул Виктор. — Надо сходить проверить Юми.

— Так иди, — ответил Вольфрам. — Меня менять не надо.

— Что, прям так? — спросил Виктор.

Но потом отстегнул ремни и осторожно попробовал встать. Получилось. И даже дошел до лифта без существенных проблем. 2G ощущались гораздо легче, чем поначалу казалось. Не как тащить самого себя в рюкзаке за плечами. Даже легче, чем оружие, снаряга и рюкзак в полевом выходе в армии. В начале полевого выхода, естественно.

Дверь в капитанскую каюту была закрыта, но не заблокирована. Юми неподвижно лежала на койке, пристегнувшись ремнями и закрыв глаза. Виктор хотел потрясти её за плечо, но на полпути передумал, и тихо сказал:

— Эй…

— Можно я сдохну? — ответила девушка, не открывая глаз.

— Нельзя. Ты еще должна неизмеримо вырасти как художник и подарить миру лучшие произведения кхм… изобразительного искусства.

— То есть ты веришь, что мы выберемся живыми из этого дерьма?

Юми открыла глаза и медленно повернула голову к Виктору.

— Я верю, что мы еще побарахтаемся, — сказал он. — Это веселее, чем сидеть и ждать.

— А чем лежать?

— Пока лежи. Скоро убавим тягу.

Юми росла на космической станции, для неё 2G — это почти четверочка. Виктору тоже было не очень. Вольфрам… похоже перегрузку не ощущал вообще. Тем более стоит ему намекнуть, что надо убавить тягу. И еще пора бы поесть. Давно пора. А Виктор почему-то точно знал, что при такой перегрузке обедать ни за что не согласится.

* * *

«Кицунэ» ушла от погони. Вроде бы. Наверное. Если погоня вообще была. Хотя сохранялась возможность напороться на корабль Федерации, Союза или даже имперский практически в любой точке. После того, как хозяин системы, «Консорциум», неким образом закончился, его останки целых сто лет исследовали вплоть до последнего радиоактивного камешка. И тщательно следили друг за другом, чтобы никому лишнего не досталось. Карта Вольфрама создавала именно такое впечатление — трагедией воспользовались по полной. А если вспомнить рассказы Шульца о неведомых чудесах и технологическом превосходстве…

Полицейское чутьё подсказывало Виктору, что эта история дурно пахнет. Он даже пытался разговорить Вольфрама, но тот отмалчивался и почти не выходил из рубки. Зато убавил тягу еще вдвое, до единички. И обозначил срок — два дня.

Два дня до базы, которую не нашли три сверхдержавы за сто лет. Судя по фырканью Юми, можно было и быстрее — летели каким-то кружным путём. Прятались от патрулей? Или просто Вольфрам очень боялся рассекретить свой невероятно секретный объект? Прячет там что-то ценное?