К счастью, на Анне было платье, похожее на то, в котором она приходила в гости, но не голубое, а белое, и девица Агайрон в нем казалась девочкой лет пятнадцати, а не девушкой, которую вот-вот можно будет записывать в перезрелые старые девы. Белые цветы в черных волосах, изящно наложенные румяна - явно те, что подарила Мио, - бледный розовый перламутр на губах. Анна сейчас выглядела не хуже, чем в тот день, когда явилась в гости к герцогине, и Мио искренне радовалась успехам графской дочки. Ее искренне оскорбляло все некрасивое, несовершенное и лишенное элегантности, так что она больше любовалась Анной, чем графом и его приживалками.

Тем не менее, правила хорошего тона требовали поддерживать беседу не только с дочерью хозяина (кстати, ни румяна, ни помада не сделали Анну остроумной собеседницей), а также с главой дома, и в первую очередь с ним. Мио старалась, как могла; самый ярый ее ненавистник не смог бы обвинить герцогиню Алларэ в нехватке расположения, обаяния и такта - но это обед не спасало. При виде "деревянного графа", мучительно пытавшегося подобрать тему для беседы или последовать той, что предлагала Мио, герцогине хотелось не то заплакать, не то запустить в него тарелкой.

Граф Агайрон вовсе не был глуп и нелюбезен. Недаром его считали одним из лучших умов королевства, а Руи почитал опасным соперником и уважал, хоть и недолюбливал, первого министра. Однако ж, казалось, что он добрых два десятка лет не разговаривал с женщинами, кроме дочери и прислуги, а потому забыл, как это делается. Мио могла поддержать любую "мужскую" беседу, но заговорить с гостьей о лошадях или торговых делах графу в голову не приходило; и напрасно - в то время, как братец развлекался, именно герцогиня решала большинство дел, связанных с Алларэ, и решала успешно.

– Как здоровье Его Величества?
– забросила очередную сеть в воду Мио.
– Я слышала, что недавно он перенес простуду.

– В данный момент король чувствует себя отменно. Небольшое недомогание прошло без вреда.

– Здоровье короля!
– Мио пригубила вино. Вот с вином в этом доме все было в порядке, виноградники Агайрэ были хороши.

– Здоровье короля!
– откликнулись все хором.

– А как поживают наследники? Ваши племянники показались мне многообещающими молодыми людьми, особенно... старший.
– Мио хотела сказать прямо противоположное, но тут же вспомнила, что министр недолюбливает младшего из братьев.
– Говорят, он пишет прекрасные эпиграммы? Вы уже пали жертвой его остроумия?

– Не довелось, - ответил граф.

– Ах, как жаль: вы могли бы прочесть нам сочинение его высочества... Флэль Кертор так хвалил поэтическое дарование принца! Я заинтригована. Еще юноша очень хорош собой. Да, воистину говорят, что королевская кровь - золотая кровь. В младшем она тоже проявляется?
– Мио подбавила в голос малую толику скепсиса.

– Я не сказал бы, - пожал плечами Агайрон.
– Нельзя не отметить, что принц Элграс больше похож на отца, но внешнее сходство еще не делает короля. Будущего короля, конечно, да продлятся дни Его Величества Ивеллиона так долго, как возможно!

– Жаль, что принц еще слишком молод, чтобы нас посещать. Мы с братом были бы безмерно польщены такой честью...
– мечтательно произнесла Мио и стрельнула глазами в сторону графа.
– И было бы очень печально, если бы принц унаследовал от дядюшки нежелание пребывать в нашем доме...

– Что вы, герцогиня!
– На откровенный упрек Агайрон наконец-то отреагировал.
– О каком нежелании идет речь? Я... государственные дела... но я непременно и с удовольствием нанесу вам визит.

– Обещаете, граф?

– О да, разумеется!

Граф поцеловал ей руку, неожиданно показав, что не так уж он и неловок. Мио с удивлением посмотрела на его затылок. Первый министр короля не мог быть столь робок и косноязычен, как за обедом, а прикосновение губ продлилось чуть дольше, чем это было принято, - на одно, но важное мгновение, отделяющее вежливость от более интимного чувства. И этот тоже решил вступить в ряды ее поклонников? Это было бы... интересно. Благо, граф не юноша, который будет петь под балконом, вызывая желание швырнуть в него ночным горшком, или ломиться в окно и обещать покончить жизнь самоубийством при помощи тупого ножа для бумаг.

К тому же первый министр короля может рассказать много интересного. Если в своей гостиной, в присутствии дочери и страхолюдин он и держится чопорно, то кто знает, не сбросит ли он наедине - скажем, в будуаре Мио, - свою маску? Если нет - так всегда можно сделать шаг назад, свести дело к заверениям в вечной дружбе и глубокой симпатии.

– А что ныне слышно с севера?
– спросила герцогиня.
– Генерал Меррес одерживает победу за победой? Война - такое нелегкое дело...

– Донесения, которые отправляет королю генерал, обнадеживают, - сказал граф, лицом показывая все, что думает и о генерале, и о тоне донесений. Только лицом - но, оказывается, мраморная маска порой могла быть очень выразительна. Вот, значит, что занимает сейчас все мысли Агайрона. Отлично...
– Думаю, к весне все будет улажено.