Шрифт:
Я ведь даже не могу сейчас толком поговорить с ним, наверняка вместо нормальной речи буду мычать как дурочка, капая слюной на пол.
Поднимаю глаза чуть выше и замираю, загипнотизированная его взглядом. Он так жадно смотрит, что я физически ощущаю как огнем опаляет всю меня. Он начинает с губ, которые покалывает от желания поцеловать. Затем спускается ниже, к груди, и я уверена, что торчащие сквозь тонкую ткань соски с головой выдали мое состояние. Обводит мои бедра потемневшим взглядом.
— Пустишь? — вдруг хрипло спрашивает.
Я молча делаю шаг назад, а он заходит ко мне и закрывает дверь. Ну вот и все, я в ловушке, на которую сама же и согласилась.
Напряжение между нами можно ножом резать. Но сил прервать тишину у меня нет. Все мое естество тянется к нему, умираю от желания коснуться, поцеловать, почувствовать еще хоть раз тяжесть его тела на себе.
Слабая, влюбленная Рита. Вся гордость и обида сейчас ушли на второй план, оставляя во главе бешеную потребность в нем.
Рома делает шаг ко мне, вынуждая поднять голову. Холодную руку кладет мне на талию и тянет меня к себе. Я вздрагиваю от того насколько остро ощущаю его сквозь одежду. Мы как противоположные полюса магнитов, между которыми исчезли все преграды, и они смогли наконец прикоснуться друг к другу.
Смотрю на него, приоткрыв рот в удивлении. Рома тут, со мной. Но он воспринимает это как приглашение, и врывается в мой рот жадным поцелуем, сразу же погружая язык и рыча, как голодный тигр. Я же стону протяжно, когда касаюсь его языка своим, и отвечаю с не меньшим напором.
Рома подталкивает меня к стене и вжимает в нее, отчего я чувствую, насколько он уже возбужден. Осознание этого заставляет мои колени дрожать. Хватаюсь за его плечи, чтобы не упасть, если он вдруг отодвинется.
Его поцелуи смещаются к уголку губ, двигаясь к шее. Шумно дышит рядом с ухом, разгоняя стаи мурашек. Он лижет мою шею, а затем прикусывает немного.
— Боже мой, — схожу с ума от охватившего меня желания. Так ярко его ощущаю, что кажется, еще немного и я начну умолять взять меня прямо сейчас.
Он сдвигает кружева ночнушки вниз и припадает к соску, то лаская его языком, то прикусывая, выбивая из меня все больше хрипов и стонов. Вторая рука проникает между бедер. В момент, когда он понимает насколько я мокрая, весь содрогается и рычит.
— Рита, пиздец как хочу тебя. Взорвусь, если не окажусь в тебе. Пустишь?
Киваю сразу и чуть раздвигаю ноги. Рома закидывает правую себе на бедро, раскрывая меня шире. Рукой дразнит и ласкает мои складочки. Чувствую, как смазки становится все больше и она просто течет по бедру. Меня трясет всю.
— Рома, Ромочка, не могу больше… — умоляюще постанываю, инстинктивно двигаю бедрами навстречу его руке.
Я настолько вся в своих ощущениях, что не слышу, как вжикает молния на его джинсах. Зато очень ярко чувствую, когда он проводит головкой члена по складочкам, постукивает по клитору.
А когда он наконец входит в меня, мы оба судорожно выдыхаем.
— Моя девочка, — Рома размашисто начинает двигаться, входя до самого конца с шумными влажными шлепками.
Я чувствую подступающие волны удовольствия, накрывающие меня все сильнее и сильнее. Подмахиваю ему бедрами.
— Быстрее, — шепчу. И тут же рассыпаюсь в стонах. — Да-а-а, вот так!
Он все чаще задевает точки, в которых удовольствие особенно яркое.
Его член становится еще больше и тверже, приближая меня к оргазму. Когда Рома рычит, вколачиваясь в меня на максимальной скорости, а затем застывает внутри, подрагивая от оргазма, я тоже рассыпаюсь в ярких вспышках удовольствия.
Когда он выходит, ощущаю, как сперма течет по ногам. Рома застывает, прислонившись лбом к моему.
— Прости, Рита-Маргарита, я как неандерталец. Шел поговорить.
Не хочу серьезных разговоров. Мне так хорошо с ним. Поэтому прикрываю его рот ладошкой. Смотрю на него прямо, а затем убираю свою руку и целую. Медленно, тягуче. Так сладко. Чувствую, что его член снова твердеет и упирается мне в живот.
Рома подхватывает меня на руки и относит в спальню. Раздевается и тут же набрасывается снова. Кажется, я абсолютно счастлива в этот момент.
Мы засыпаем под утро. А проснувшись, почти сразу Рома уходит, обещая вернуться вечером и все же поговорить.