«Ф-фух, живая»

— Нет, не убил. Марго, позови, пожалуйста, лекарей. Срочно.

Марго исчезла, а я уже был рядом с пострадавшей.

Черт-черт-черт. Сейчас высказанная Варварой идея о переводе в другое учебное заведение мне казалась не такой уж и плохой.

С другой стороны — не убил же. Но очень похоже, что сегодня-завтра у олимпийской команды Академии будет или новый начальник, или новый капитан. Как пойдет.

Выглядела профессор Селиверстова не очень. Даже плохо выглядела, если говорить прямо. Щеки впалые, осунувшееся лицо бледное как мел, синие от холода губы обескровлены. Когда я подошел, трепещущие ресницы — с изморозью на кончиках, приподнялись. Удостоверившись что это именно я, глаза профессор прикрыла, вновь откинувшись на подушке.

Несмотря на болезненный вид, с Селиверстовой все уже было в порядке. Хотя, когда целительницы ее принимали, ситуация казалась печальной — по нескольким оговоркам я понял, что повреждения профессор получила весьма серьезные. Ее эфирное тело сейчас было под завязку накачано энергией — лечение проводилось по той же схеме, какую применяли к Варваре после схватки с Анненбергом.

Избыточная энергия уже начала приводить в норму физическую оболочку Селиверстовой, отчего и лед на трепещущих ресницах, и губы синюшные, и едва видимые морозные завихрения во время дыхания. Восстановление пострадавшей обещано было к завтрашнему дню, но профессор — едва придя в себя, сразу же изъявила желание меня видеть. Хорошего настроения мне это не добавило — совсем не потому, что я не хотел встречаться с Селиверстовой. Дело в том, что вестовой перехватил меня у самой двери выделенной мне комнаты, куда я шел, намереваясь поспать часов эдак восемнадцать.

Сейчас, сидя у изголовья пострадавшей, раздражение я сдерживал.

Пока сдерживал.

— Владимир, мне сказали, что дознавателям вы объяснили случившееся неполадками с накопителем в вашем оружии. Это так?

— Да.

Интересно, а что мне еще нужно было сказать посторонним левым людям, объясняя случившееся. Конечно свалил все на некачественный накопитель, не признаваться же в своих способностях каждому встречному-поперечному. Так, фу-фу-фу, выдохнуть — от накатившего раздражения после всего лишь единого слова шрам огнем загорелся словно от долгой речи.

— Еще вы сказали, что это именно я спасла вас от повреждений, закрыв своим щитом.

— Да.

Из той же оперы оправдание. Как иначе объяснить, что я совершенно невредим, а профессор вся переломана, я просто не придумал в моменте.

— Я вам признательна.

— Я делал это не совсем ради вас. Можно даже сказать, что совсем не ради вас, — решил я быть предельно честным.

— Понимаю, — ресницы заметно затрепетали. — Дмитрий меня предупреждал о ваших… особенностях, но я не поверила. Результат, как говорится, не заставил себя ждать.

Дмитрий… А, граф Зверев — я не сразу догадался, потому что профессор его имя с особенным придыханием произнесла. Похоже, там что-то личное. Селиверстова между тем сделала паузу, переводя дыхание. Глаза открылись, она поймала мой взгляд.

— Я хотела бы остаться начальником команды. Обещаю, что в будущем учту свои ошибки. Любви обещать не могу, да и при случае обязательно попробую вас размазать так, как вы сделали это со мной, но не стремясь нанести тяжких телесных повреждений.

Глаза снова закрылись, снова обессиленная профессор откинулась на подушку.

— У меня разве есть опция выбора начальника команды?

— Отказаться от моего назначения вы не можете, но в теории способны добиться моего снятия. Если начнете действовать в этом направлении, я выдержу паузу дабы не потерять лицо, после уйду сама по удобной веской причине. Но мне хотелось бы продолжить с вами работу и готова вам обещать, что раскрою все известные мне секреты мастерства.

— Мне лично или команде?

— Как скажете.

— Мне нужно подумать, к завтрашнему дню я приму решение.

— Хорошо, тогда до завтра, — глаза профессор больше не открывала.

— Поправляйтесь.

На выходе из кабинета меня ждала Маргарет. Внешне почти невозмутимая, но заметно, что волнуется. Пока шли разборки после производственной травмы профессора, наряд Марго сменила — мундирное платье теперь застегнуто до последней пуговицы. Когда встречала меня, помнится, картина была более привычная и радующая глаз.

— Марго, все в порядке. Пойдем проводишь меня до комнаты, я тебе…

— Вилли, тьебя ждьет господин Бирюков, — прервала Маргарет.