– Да, Господин – ответила чуть заторможено, все еще ощущая легкую боль на левом соске. – ответьте и на последний. Для чего вам нужен доступ к этому резерву?

Медленно подняла взгляд и натолкнулась на черные масленые глазки. Тело снова забилось крупной дрожью. Теперь, помимо всего прочего, в этих глазах я увидела похоть. Сердце выпрыгивало из груди, но я продолжала смотреть в глаза своему тюремщику. Вероятно, стоило хотя бы отшатнуться, но мозг после бессонной ночи соображал с трудом.

– Говорят, что во время соитий эльфийки способны дарить своему избраннику молодость и очень-очень долгую жизнь. Говорят, что их касания исцеляют, а поцелуи дарят силу и выносливость, доступную лишь воинам дроу.

– Г-господин, но ведь вы говорили, что у вас есть рабы эльфы, п-почему не использовать их? – сдержать дрожь в голосе я не смогла.

– Дроу. У нас есть рабы дроу. А речь о магии светлых эльфов, если точнее эльфиек. К их границам мы вряд ли когда-нибудь сможем подступиться, не на моем веку уж точно. Мало того, что поселения дроу поддаются крайне тяжело и сражаются ожесточенно за свои территории, так и светлые эльфы живут глубоко в горах Серафимы, мы погибнем если сунемся туда. Каким же подарком было узнать, что резерв, которым ты обладаешь, способен на то же, на что способна магия светлых эльфов. И если ты сможешь его обуздать, на следующие несколько сотен лет станешь моей постельной игрушкой. Но ты не переживай, по молодости я был настоящим жеребцом, еще спасибо мне скажешь.

С этими словами он нагнулся, крепко обхватил рукой мою талию, второй сжал волосы на затылке и присосался к моим губам. Жирный язык толкался в мои плотно сомкнутые зубы, в нелепой пародии на поцелуй, удушающий запах кислого перегара и какого-то гниения ударил в нос. Выдержать такое я была уже не в силах. Меня вывернуло. В последний момент Корнелиус, словно почувствовав, что происходит, отскочил от меня, но обувь и края штанин я все же испачкала. Успела еще удивиться чем меня собственно вывернуло, ужин то был более чем скромным, вскинула испуганный взгляд на мужа и вот теперь испугалась по-настоящему.

– ТУПАЯ ТВАРЬ! Ты пожалеешь! Ты глубоко пожалеешь! ВСТАНЬ ЛИЦОМ К СТОЛБУ И ДЕРЖИСЬ ЗА ВЕРЕВКУ!

Попыталась устоять на месте, но тело тут же начали окутывать волны нестерпимой боли. Не в силах сопротивляться, развернулась и рванула к столбу. Корнелиус между тем тяжело дыша закрыл дверь изнутри на засов, схватил первый попавшийся на столе нож и грузно пошел ко мне. По его яростному дыханию я поняла, что это конец…

Я услышала треск ткани на спине и почти сразу, почувствовала боль от удара плетью. На месте удара выступила горячая кровь. Корнелиус наносил удар за ударом и грузно дышал, периодически шипя ругательства сквозь зубы. Ударе на пятом мне показалось, что я потеряла сознание, однако веревку не отпустила и сквозь муть в голове все еще чувствовала боль от каждого удара.

Корнелиус выдохся быстро, видимо орудовать плетью долго не позволяла плохая физическая форма и возможно похмелье. Для меня эти несколько минут превратились в вечность. Юбка постепенно намокала, со спины, которая по ощущениям превратилась в кровавое месиво, обильно текла кровь. Мужчина швырнул окровавленную плеть на стол, подошел со спины и снова схватил меня за волосы, заставляя запрокинуть голову и взглянуть на него. По щекам текли слезы, разорванное по корсету платье сползло, оголив грудь. Все еще держа меня за волосы, Корнелиус опустил взгляд и второй рукой принялся больно и жадно сминать мой сосок и шипеть прямо мне в лицо:

– Ты еще будешь умолять меня взять тебя, маленькая шлюшка. Настоящая Ариана была не в пример умнее, и никогда не отказывала мне в постели. Ну ничего, ты быстро поймешь, что твое выживание в этом мире зависит только от меня. – от его близости меня снова сильно замутило, однако желудок был пуст. Тем не менее от взгляда моего супруга это не укрылось, он сильнее сжал мои волосы и потянул вниз, заставляя встать на колени возле столба, веревку я все еще держала в руках. – Когда ты приползешь ко мне и будешь молить о моей близости, я буду милосерден шлюха. И позволю тебе ублажать меня ртом. И если мне очень понравится, возможно я сохраню тебе жизнь.

На его лице расцвела жестокая улыбка предвкушения, после чего он с силой оттолкнул мою голову и пошел к выходу.

– С этого момента тебе нельзя произносить ни звука, все равно из твоего грязного рта ничего путного не вылетает. И не смей спать, пока я не вернусь. – после этого он наконец покинул комнату.

Дни тянулись медленно, постепенно лишая меня остатков разума. Пожалуй, мне было бы стыдно признать, что я сломалась тогда же, после самого первого избиения, но и врать, что сохранила силу духа и вынашивала план мести глупо. Прошла, кажется неделя, а может месяц, я больше не могла верить своим ощущениям. В комнате не было окон, отсутствие сна сводило с ума, иногда мне слышались голоса, когда в комнате никого не было, иногда я видела маму, мне казалось она тянет ко мне руки и просит продержаться еще немного.

Лучше бы я умерла.

Эта мысль посещала меня снова и снова.

В первый день, после того как Корнелиус исполосовал мою спину, ко мне пришел его слуга. Когда он снимал с меня платье, оставляя в одних панталонах я не сопротивлялась. Меня обмыли холодной водой из таза, затем смазали раны какой-то мазью, которая пахла чем-то похожим на мяту или ментол. Раны жгло, но я лишь продолжала бессильно сидеть, держась за столб и роняя слезы. На меня натянули какую-то тряпку, больше похожую на мешковину и заставили выпить воды. После чего накормили каким-то бульоном с кашей и картофелем.