Ананке не очень-то распространялась о своём друге. Мы обсуждали, в основном, нашу общую проблему в виде диктата Бога Смерти Эвклидиса, а также дела Ордена Сопротивления. Хотя, я как-то заметил, невзначай, какие взгляды бросали друг на друга Ананке и Арсений. Они были наполнены особой теплотой, глубокими чувствами, несмотря на то, что обстановка складывалась тяжёлая, практически, война висела у нас на носу. Из всего этого я сделал вывод, что их отношения, возможно, выходили за рамки дружеских, но из соображений тактичности я ничего расспрашивать не стал. Я почувствовал едва ощутимый укол ревности. Хотя, мне-то что? Я, наоборот, был рад, что эта храбрая девушка нашла своё личное счастье хотя бы в мире Посмертия. И её избранник, и неизменный единомышленник, по-видимому, тоже.

Был у Ананке ещё один важный союзник – Ярослав – близнецовое пламя Унго, вместе с которым мы победили Вождя Лже-Дмитрия. Он, фактически, являлся её правой рукой в делах Ордена. Ананке, ведь, сообщила, что собрала под его знамёнами всех умрунов, которые выходили с ней на связь во время её жизни на Земле. Всем им она оказала помощь, и теперь они помогали ей в её борьбе против диктатора. Её бабушки, разумеется, тоже присоединились к Сопротивлению, как и собственная семья Эвклидиса – его жена и двое сыновей со своими детьми. Они не признали его преступную власть и отказались ей подчиняться.

– Филлида – дрянь, шестёрка! Всегда за ним бегала. Теперь они вместе там всем заправляют, в его цитадели! – проворчала Ананке с едва скрываемой злостью и ревностью.

С Филлидой они долгое время были подругами. А Эвклидис… Эвклидис был для Ананке всем…

Вот так судьба в очередной раз сделала крутой вираж в её жизни и перевернула всё с ног на голову. Но я не прекращал восхищаться храбростью и стойкостью этой девушки. А ещё тем, что она не переставала любить. И как бы ни ломала её судьба, она не утратила эту способность – способность любить просто так, потому, что может, любить ради самой любви.

В какой-то степени мне теперь было жаль Эвклидиса. Что он лишился своего близнецового пламени. Навсегда ли? Этого не мог предсказать никто. А мне ещё предстояло встретиться лицом к лицу с Богом Смерти. В тот вечер, я, не раздумывая ни минуты, решил, что обязательно помогу Ананке восстановить справедливость. Ради неё я и приходил в миры. Ради неё мне и следовало быть.

Потом, уже после полуночи, мы сидели и болтали просто о жизни, как старые добрые друзья. После истории с Вождём, я ничего не слышал об Ананке. Наши пути разошлись, и мне было очень интересно узнать, как сложилась дальнейшая жизнь этой необычной девушки. Воспользовавшись отсутствием Арсения, который пошёл за хворостом для костра, я осмелился задать Ананке не совсем тактичный вопрос. Я спросил, был ли у неё при жизни муж.

– Нет, – ответила она. – Живые никогда не были мне интересны. Я… не могла с ними взаимодействовать.

– Почему, Ананке?

Она пожала плечами, задумчиво смотря в огонь.

– Из-за Него. Он отнял у меня способность радоваться жизни, и, вообще, любить жизнь. Он, если ты помнишь, знатно наследил в моей судьбе.

Она говорила об Эвклидисе. Я был наслышан, что он провернул с её помощью, выдавая свой трюк за помощь ей, а на деле просто используя своё близнецовое пламя в угоду своим интересам, чтобы занять трон.

– Он всё сломал у меня внутри… Но Арсений… Он починил моё сердце, разбитое на осколки. Так что, благодаря ему я снова полюбила эту жизнь. Хотя бы после смерти! Какая ирония!

Как бы парадоксально это ни звучало, но даже теперь, скрываясь от диктатора, и ведя с ним непосильную борьбу, каждый день находясь на волосок от изгнания в Тонкий мир или Лимб, что для умрунов равносильно пожизненному тюремному заключению, даже теперь, Ананке, наконец-то, чувствовала себя счастливой рядом с правильным человеком.

– Вы с Эвклидисом были вместе? Я имею в виду… как пара… – Спросил я, хотя прекрасно знал, что близнецовые пламёна и не обязаны быть парой в романтическом смысле. Но я помнил, как сильно Ананке его любила.

Девушка в ответ горько усмехнулась.

– Лишь в моих мечтах… А когда я пришла в мир Посмертия, мы просто были вместе, как близнецовые пламёна. Пока не начались его загоны. Хотя и до них я не могу сказать, что мне было хорошо. Никогда рядом с ним мне не было хорошо! Он только использовал меня постоянно, ничего не давая взамен. Это были зависимые отношения, от которых я испытывала лишь тяжесть.

– Знатно же ты на него обозлилась! – Только покачал головой я.

– А как было не обозлиться? Даже не беря во внимание то, кем он стал, помимо этого, он просто перечеркнул мою жизнь! Лишил меня возможности иметь семью, детей, вообще, какие бы то ни было взаимоотношения с живыми людьми! Из-за его бесконечного ментального гнёта я не могла ни с кем сблизиться. Абсолютно ни с кем! И мне пришлось смириться с тем, что всю жизнь я посвятила своему дару.

– Ведь всё сложилось к лучшему. Не будь этого дара, ты бы, вероятно, не смогла поднять восстание.