Достала из сумки перевязочный пакет, зубами сняла обертку, крепко прижала к ране, чтобы перекрыть поступление воздуха в грудную клетку, зафиксировала бинтом. На ощупь нашарила в сумочке шприц с морфином, уколола в ногу, прямо сквозь брюки. Пусть пока полежит, нужно посмотреть, что со вторым?

Кто-то схватил меня сзади за плечо, грубо, по-медвежьи, надавил, прижал всем телом к обжигающему песку. Я попыталась высвободиться, но это оказалось невозможно, слишком не равны весовые категории. Затрепыхалась, как вытащенная на берег рыбешка, пытаясь сбросить навалившегося сверху здоровяка.

— Куда? — рявкнул Родион прямо в ухо, — совсем жить надоело?

— Там раненые, — огрызнулась я.

— Вот дура! — констатировал Эмиссар, сгреб меня за шиворот и волоком потащил по песку, не обращая внимания на жалкие попытки сопротивления.

— Да что вы делаете? — взмолилась я.

— Спасаю жизнь единственному врачу экспедиции, — прорычал Родион в ответ. Отрыл дверцу броневика и затолкал меня внутрь. Фактически забросил, словно котенка.

— Сиди здесь и не высовывайся, пока не разрешу выходить.

И с силой захлопнул дверцу, отрезав меня металлической стеной от внешнего мира…

То, что это сон, было понятно с самого начала. Так бывает иногда, ты спишь и понимаешь, что спишь, поэтому сон не глубокий, а какой-то поверхностный. И сновидение тоже совсем простое, с незамысловатым сюжетом и расплывчатыми образами. Плетется что-то невнятное, ну да и фиг с ним…

Потом видения обрели четкость, приснилось море, камни и дамба. Снился Мишка, но почему-то очень маленький, лет десять — двенадцать, не больше. И сам Стивен тоже видел себя ребенком, практически ровесником Михаила. Мысль о том, что они познакомились всего пару недель назад, почему-то так и не пришла в голову. Как раз наоборот, во сне все выглядело логично и абсолютно естественно. Два друга и одноклассника, прогуливают школу, бесцельно шляются по берегу, кидают небольшие камешки в воду, высекая блинчики и ждут вечера, когда можно будет вернуться домой, без опаски получить нагоняй от родителей.

Затем пошли на дамбу, посмотреть, как швартуется большое рыболовецкое судно — «Адмирал Ратинский». С дамбы очень хорошо просматривался причал, и было безумно весело наблюдать суету портовых рабочих, уверенные движения матросов на палубе, и степенного капитана с трубкой в зубах, отдающего распоряжения морякам.

Потом каким-то непонятным образом поменялась локация, и Стивен осознал, что они с Мишкой находятся в старом, давно заброшенном военном доке. Непонятно зачем пробираются к пришвартованному судну, сквозь хаос древнего металлолома, после демонтажа отслуживших свой век кораблей. Тут и там, высятся распиленные на части обломки старых сухогрузов, военных судов, рыбацких шхун и невероятно огромных пассажирских лайнеров. Повсюду ржавое железо, мусор, грязь и всевозможный бесполезный хлам. Воздух насквозь пропитан вонью гниющей рыбы и прогорклым запахом разлагающихся водорослей.

Вдвоем с Мишкой они взбираются по старой, насквозь проржавевшей лестнице, на самую вершину боковой башни. А затем по навечно застывшей стреле башенного крана перелезают на предназначенное для разборки судно. Стивен знает, что это сновидение, возможно поэтому не испытывает никаких эмоций. Он понимает, что может сорваться вниз с огромной высоты и утонуть. Но страха нет, только вялый интерес к происходящему, словно при просмотре не очень зрелищного кино, уже виденного много раз.

Старое железо не выдерживает даже очень незначительной нагрузки, все давно сгнило и проржавело насквозь, одна из перекладин отрывается, и Стивен падает вниз с огромной высоты. Но ему почему-то все равно не страшно, разве он может умереть в двенадцатилетнем возрасте? Ведь он давно взрослый, а это просто кино о нем, маленьком.

Сильный удар о воду вышибает дух, он сразу уходит очень глубоко, даже свет меркнет сквозь невообразимую толщу воды. Тело парализует осознание того факта, что он еще не умеет плавать. Очень хочется вдохнуть полной грудью, но вокруг только вода. Легкие разрываются от недостатка кислорода. Стивен начинает беспорядочно дергать руками и ногами, пытаясь побыстрее всплыть на поверхность. Но тело отзывается вяло, конечности почти не слушаются, вода становится густой и тягучей, словно кисель. Еще несколько секунд и он больше не сможет сопротивляться.

И вдруг, на какую-то долю секунды Стивен осознает, что угроза смерти отнюдь не призрачна, и происходящее — вовсе не сон. Он сейчас действительно утонет. Умрет навсегда.

Нужно немедленно что-то сделать, если хочется жить.

Мысль настолько яркая и четкая, что сонная одурь улетучивается прочь. Стивен начинает целенаправленно стремиться вверх, отталкивается ногами, словно лягушка, колотит и загребает руками. Пусть пока еще неумело, но очень старательно. Тело все еще вялое, но что-то уже начинает получаться, толща воды над головой светлеет. Сердце бешено колотится, легкие требуют сделать вдох, но он сдерживается. Еще чуть-чуть, совсем немного осталось.

И вот сквозь слой воды уже видно пронзительно голубое небо и пылающий диск солнца. Его руки больше ничто не связывает, а вокруг уже никакой не кисель, а самая обыкновенная морская вода. Он делает последнее усилие и выныривает на поверхность, словно поплавок на отцовской удочке. Немедленно делает глубокий вдох и радостно смеется, от бешеного восторга колотит по воде ладонями.

Совсем рядом, с каркаса основания башни, свешивается вниз насмерть перепуганная физиономия Мишки. Он смотрится до того уморительно, что невозможно сдержаться от хохота. Михаил немедленно протягивает руки и кричит: