— Стив, хватайся, я тебя вытащу.

Он с готовностью обхватывает маленькую узкую ладонь и просыпается со счастливой улыбкой на лице.

Стивен открыл засохшие воспаленные глаза, почувствовал, что задыхается и сразу же сделал глубокий вдох. В нос ударил запах старой резины, а голову пронзила адская боль. Перед глазами заплясали и замельтешили серые мотыльки. Ощущение разрывающихся легких никуда не исчезло, словно он все еще в сновидении, очень глубоко под водой…

Нечем дышать!

Все еще не до конца понимая, что произошло, повел головой по сторонам. Тут же замутило, закружило, зазвенело в голове, поплыли серо-зеленые пятна. Последним усилием обезвоженных мышц, Стивен перевернулся на живот и его тут же вырвало невыносимо горькой слизью.

Впрочем, это, наверное, слишком сильно сказано. За целый день в желудке не было ни крошки, а выпитая вода мгновенно выходила потом. Только горло поранил, пытаясь исторгнуть хотя бы каплю жидкости из воспаленного желудка. Но все равно стало чуть легче. И хотя голова продолжала разрываться от боли, мозг включился и со скрипом начал генерировать мысли.

Почему нечем дышать?

Стивен осторожно повел головой по сторонам. В небольшой яме вповалку, сидели и лежали все восемь человек потерявшейся группы.

Какого черта?

Он попытался собрать мысли в кучу, но они не слушались и разбегались по углам, как тараканы.

Разве нас не должно быть семеро? Восьмой — часовой, дежурит на улице. Чья сейчас смена?

Он еще раз пересчитал тела, начиная с себя — все-таки восемь. Значит часовой не выдержал послеполуденного зноя и спрятался в землянке, а потом уснул вместе со всеми.

Кто должен был дежурить?

Да что тут гадать, все спят лежа, только Ковтун — сидя. Наверняка его смена была.

В голове пульсировала боль, душераздирающе мешала думать.

Уперся дрожащими руками в песок, попробовал приподняться и не смог. Звон в ушах усилился и поменял тональность, стал похож на клекот раненной птицы.

Почему так сильно болит голова?

Он несколько раз открыл и закрыл глаза. Вроде бы бесполезное упражнение помогло немного сосредоточится и сфокусировать зрение.

Слишком много людей в маленькой яме. Закончился кислород. Вытяжку тоже мудрил Ковтун. Видимо сделал неправильно, нет притока свежего воздуха. Вот придурок! Из-за него мы заблудились в пустыне, а теперь задыхаемся в яме.

Стивен собрался с духом и сел.

А вдруг я проснулся слишком поздно?

Он почувствовал озноб, хотя адская жара пустыни давным-давно проникла в убежище. Рывком вскочил на ноги, испуганно повернулся, посмотрел на безжизненные тела с бледными до синевы лицами. Вброс адреналина сразу отрезвил и отбросил остатки сонливости, только слабость никуда не делась, перед глазами заплясали зеленые пятна, ноги подкосились. Рухнул на четвереньки, зашелся в приступе неудержимого кашля.

Нужно что-то сделать. Немедленно! Пока я опять не вырубился.

Мысли выскакивали быстро, лихорадочно, короткими, рубаными фразами и улетали прочь из головы. Он никак не мог сосредоточится, на это просто не было сил. Но это почему-то было важно.

Словно за меня думает кто-то другой…

Он вновь попытался встать на ноги и не смог, все тело обмякло, сердце зашлось в лихорадочном ритме африканского танца, а воздух стал густым и вязким, словно кисель.

Как во сне…

А может ну их, эти быстрые мысли? Пусть летят себя, коли так сильно торопятся прочь. Вот он сейчас еще немного поспит, совсем немного, а потом…

…а потом в голову пришла страшная догадка, и он со всей силы несколько раз ударил себя по щеке.

— Не спать, сука, не спать, — заорал что есть мочи вслух, — сдохнем тут все, из-за тебя.

Лицо взорвалось болью, зашелся приступом астматического кашля, в голове немного прояснилось. Еще раз осторожно повел головой, выхватывая из общей картины мелкие детали, упущенные в прошлый раз.

Мишка едва слышно сопит, Франсуа только что застонал во сне. Ковтун, сидя в кресле, слегка пошевелился, у Бормана дрожат ресницы и пот блестит на лбу.

Мертвые не потеют…

Глубокий вздох облегчения.

Слава богу, все живы!

Моментально выступила испарина, сердце забилось чуть ровнее, откуда-то изнутри головы выскочил целый рой самых разнообразных мыслей, искрами бенгальского огня разлетелся в разные стороны шипя и угасая на лету. Ни одной не успел поймать…

Руки дрожат, ноги отказываются держать вес тела. Что делать?

И тогда он двинулся к выходу на четвереньках, как дикое животное. С непривычки оказалось немного неудобно, — слишком много конечностей. Он все время путался в какой очередности их необходимо перестанавливать. Один раз так запнулся, что руки подломились и с размаху въехал мордой в песок.