Когда мы поравнялись с местом происшествия, догадаться об этом оказалось не сложно, колонна в этом месте сворачивала на бездорожье и объезжала опасный участок с левой стороны от дороги, я наконец-то увидела причину остановки. Часть дороги оказалась разрушена, а справа образовался приличных размеров овраг, из которого виднелось что-то железное, почти полностью засыпанное песком. Видимо фантазия на жаре у меня совсем перестала работать, не смогла разобрать что это такое и перевела красноречивый взгляд на Арсения.

— КрАЗ, — буркнул он раздраженно.

— Наш? — поразилась я.

Арсений молча кивнул и отвернулся.

Ну да, глупо вышло. Откуда же в Африке другие КрАЗы? Конечно наш…

Только как же это? Водитель уснул и не заметил пропасть? Господи, люди то хоть успели спастись? Впрочем, если бы были пострадавшие, меня позвали бы наверняка. Да и смерть констатировать — тоже позвали бы. Значит обошлось без жертв. Минус еще одна машина. Как быстро техника выходит из строя! Это уже за гранью допустимых потерь. А мы даже десять процентов пути не проехали.

Что-то мне стало совсем неуютно. Накаркаю, точно конец путешествия придется заканчивать на своих двоих.

На следующей остановке я немного узнала подробности происшествия. Эмиссар был мрачнее тучи, подойти и расспросить подробности из первых уст, честно говоря, побоялась. Поэтому обошлась банальным расспросом первых попавшихся водителей. Те охотно поделились подробностями, не забыв упомянуть и про арест водителя.

Чекист — выродок! Ну ясно же — несчастный случай. Что тут расследовать? Вот же сучья душа. Неужели он подозревает саботаж? Мы черт знает за сколько километров от Метрополии, посреди бескрайней пустыни. Только совсем отбитый на голову суицидник будет гробить технику в центре Сахары. Это же верная смерть!

Ну в самом деле, не собирался же диверсант топать обратно пешком до самого побережья?

Все равно делать нечего, дай прикину в уме…

Проехали больше трехсот километров. Для техники, так себе, не расстояние. А пешком — очень далеко. Из-за адской жары передвигаться можно только по ночам. Темнеет примерно в шесть вечера, восход в полшестого утра. Итого, ночь занимает чуть больше одиннадцати часов. Часов до одиннадцати дня жара еще не слишком сильная, плюсуем еще часов пять. Итого — шестнадцать.

Отдых понадобится очень часто, ноги не железные, топать без остановки — умаешься. Получается, тридцать пять — сорок километров в сутки. Мне кажется, многовато.

Стандартная скорость пешехода — пять километров в час. Но в пустыне, нагруженный продуктами и водой, так бодро не пошагаешь. Так что, примерно половину времени долой, и скорость придется уменьшить, как минимум на треть.

Километров двадцать пять — тридцать, вот это реальные цифры. То есть, шагать дней десять — двенадцать. А может быть и больше, от здоровья и выносливости путника зависит. Лично я свалюсь и издохну, откинув хвост, дня через два…

Так, а теперь посчитаем груз.

Из расчета самого минимума потребностей, воды — два литра в сутки, при нормальной температуре. Но с учетом жары, расход увеличивается многократно. Эх, жаль не помню табличку!

При тридцати градусах вроде бы можно продержаться на двух литрах около шести — восьми часов. Значит, на сутки диверсанту понадобиться литров пять — шесть. Но днем, жарища, почти пятьдесят градусов. Так что, пяти литров будем маловато. Литров десять в сутки понадобится, как минимум. И это только для питья.

Бог ты мой, больше ста литров воды получается!

Мне стало смешно, когда я попыталась представить себе одинокого шпиона, бредущего по раскаленной пустыне. Спина согнута под тяжестью огромного бочонка, поверх которого привязан еще мешок с сухим концентратом и пара автоматов. Лоб перетянут шнурком, волосы побелели, выгорев на солнце, а из прорези на рубахе выглядывает татуировка с черепом и скрещенными под ним костями. Такой колоритный типаж получился, аж самой понравился.

Вывод — шпиону до побережья пешком не добраться.

Тем временем привезли второй ужин. Набор продуктов слегка урезан: гранулированный планктон, лепешки, комбучи. Кипятку почему-то очень мало, вместо супа получилась каша. Впрочем, выбирать не приходится. Зато лепешки — объедение. И комбучи весьма неплох. Правда, как следует насладится приемом пищи, не дали, снова тронулись в путь. Пришлось, обжигаясь чаем, дожевывать в трясущейся кабине «на ходу».

Жара спала окончательно, и даже холодком потянуло. А через час стало настолько зябко, что я закрыла окно, а еще чуть позже, вообще натянула кофту. Говорят, в пустыне убивает не столько жара, сколько перепад температур.