У Шереметевых загорелись глаза. Еще бы, об этом районе столицы слышали даже в самых медвежьих углах Империи. Ведь именно там проживала так называемая интеллектуальная элита государства, то есть, студенты самых престижных высших учебных заведений Новомосковска, преподаватели, молодые ученые и так далее. Увы, радость девушек исчезла также быстро, как и появилась. Уступив место угрюмой обреченности. Причем не наигранной, а вполне реальной. Я мысленно усмехнулся, а Константин Германович насмешливо покачал головой:

– Милые барышни, в данном конкретном случае мнение вашего папеньки не играет абсолютно никакого значения! Если описанное будущее устраивает Ярослава Викторовича, то я его создам. Нет – будем искать более приемлемые варианты.

Этот кусочек «шоу» «милые барышни» отыграли на тысячу баллов из тысячи возможных – очень убедительно сделали вид, что смирили гордыню, и согласились переложить бремя ответственности за принятие столь серьезного решения на мои плечи:

– С жизненным опытом у нас пока действительно не очень. Поэтому мы будем счастливы услышать мнение нашего спасителя.

Отказывать им в столь малой просьбе я не собирался:

– Константин Германович, в вашем предложении не хватает слова «эмансипация» и не раскрыты обязанности «новых сотрудниц» ИСБ.

Мещерский пожал плечами:

– Я, как и ваш уважаемый родственник, предпочитаю придерживаться не буквы, а духа договора. Но вы со мной еще не работали, поэтому объясню чуть подробнее. Фраза «будут признаны дееспособными» по умолчанию подразумевает признание обеих барышень совершеннолетними. Далее, в их контракте с нашим ведомством будет прописана одна-единственная обязанность – закончить обучение по специальности, которую они выберут сами. То есть, не будет ни кураторов, ни «настоятельных просьб», ни намеков или рекомендаций. Ну, а с квартирой и того проще – она будет частью той самой благодарности Императора, упоминание о которой так задело Анастасию Игоревну.

– Что ж, лучшие условия трудно даже представить… - заключил я, сообщил князю, что мне надо ненадолго отлучиться, и после его кивка встал из-за стола.

Прогулка до каюты, потрошение тревожного кейса Забавы и возвращение обратно заняли считанные минуты, однако за это время в кают-компании стало на двух «барышень» меньше. Выяснять, куда они подевались, я, конечно же, не стал – вернулся на свое место, сел и протянул Мещерскому стандартный экранированный контейнер для инфокристаллов.

Следующие четверть часа князь был занят. Просматривал названия файлов, содержащихся в каждой отдельной «бусинке», открывал некоторые документы, что-то копировал себе на комм и иногда чуть заметно темнел взглядом. Что, вне всякого сомнения, можно было считать аналогом вспышки гнева.

Желание зарыться с головой в залежи компромата, которые второй помощник капитана «Левиафана» собирался вывезти за границу Империи и, вероятнее всего, продать, чувствовалось чуть ли не кожей. Однако тайный советник все-таки заставил себя оторваться от контейнера, «вернулся в реальность», поймал мой взгляд и пошутил:

– Теперь-то все?

Я отрицательно помотал головой.

– Неужели вы опять придержали самое лучшее? – хохотнул он. А когда понял, что угадал, не поверил: - Не может быть! Этот архив стоит сотни миллионов рублей! Что может быть дороже?!

Я криво усмехнулся, развернул перед ним анимированное изображение вздыбленного бурого медведя и… испугался, что князя хватит удар – увидев ухмыляющуюся морду Хозяина Леса, крайне экспрессивно размахивающего здоровенной гнутой кочергой, Мещерский побагровел и торопливо рванул ворот мундира:

– Это было в том же контейнере, что и архив с компроматом?!

– Угу! – кивнул я, заметил, что взгляд ИСБ-шника изменился снова, и поторопился развеять его подозрения: - Предыдущий раз я видел этого медведя лет в четырнадцать, после того как хакнул шестой уровень системы безопасности рабочего кабинета Фрола Романовича. Тогда этот зверь обозвал меня неучем и выбросил из внутренней Сети поместья. Само собой, на следующем же занятии я пристал к дядьке с расспросами. В тот момент он был в прекраснейшем настроении, поэтому расщедрился на довольно подробный ответ: «Этот мишка – единственное воспоминание о самой главной работе моей жизни». А так как работал он только на род и ИСБ, я сделал напрашивающийся вывод. И при второй встрече с мишкой не стал лезть в носитель информации, при активации которого он появился. Но инфокристалл спрятал отдельно. Чтобы передать тому, кто гарантированно не сольет его на сторону еще раз.

– Передать? – зачем-то уточнил он.

– Ваше превосходительство, я не торгую ни государственными тайнами, ни компроматом! – твердо сказал я, снял с руки комм, перевернул экраном вниз, открыл потайную ячейку у основания браслета, вытащил наружу бусинку насыщенного синего цвета и положил на столешницу…

Глава 18. Дарья Федосеева.

9 апреля 2352 года по ЕГК.

«Святогор» вышел из гипера в час двенадцать условной ночи, а уже в половине второго мы стояли на летной палубе в нескольких метрах от дальнего разведчика «Кречет», смотрели на сестер Шереметевых и не знали, что сказать. Да, стараниями князя Мещерского мы с ними, вроде как, «помирились». И два последних «вечера» засиживались в кают-компании допоздна, коротая время за просмотром новых голофильмов и концертов. Однако делали вид, что прежняя теплота отношений так и не вернулась. Не знаю, насколько оправдана была эта перестраховка, особенно в свете нынешнего отношения тайного советника к Локи, но свои роли мы отыгрывали от души, не позволяя себе расслабляться даже ночами. Так что ситуация откровенно не радовала.

Слава богу, Яр не стал испытывать выдержку Настены и Лизы на прочность, прервав затянувшееся молчание немудреной шуткой:

– Все, хватит! Объявляю пятиминутный мораторий на боевые действия, информационную войну и бряцанье оружием – мы действительно друг другу не враги, и я это сейчас наглядно продемонстрирую… даже если потом погибну смертью храбрых!

И ведь не обманул – шагнул к девчонкам, сгреб их в объятия, по разу чмокнул в порозовевшие щечки и извинился:

– Вы уж простите моих охламонок – они ж порубежницы и в принципе не умеют отступать!