Если я правильно понял, точно так же Анна Николаевна радовалась и дочерям-погодкам своей «соперницы». А потом розовые очки начали тускнеть и где-то потерялись. Ведь «всесильная Императрица» вдруг увидела дворцовую жизнь такой, какая она есть на самом деле, и постепенно начала сходить с ума от непрекращающихся интриг и борьбы за место под солнцем, от лицемерия и алчности, властолюбия и подлости, безнравственности и откровенной порочности. Да, она пыталась с этим бороться, но война с ветряными мельницами, которую она начала уже в тандеме с Татьяной Николаевной, закончилась их сокрушительным поражением – мало того, что ни одно их нововведение не заработало, так они внезапно заметили, что дворцовая гнусь постепенно меняет их детей! И тогда женщины взбунтовались. В смысле, вызвали мужа на разговор и заявили, их браки были ошибкой, что дворец не место для воспитания нормальных детей и что рожать в таких условиях они больше не будут. Романов пытался обижаться, уговаривать и даже хитрить. Но без толку: спевшиеся подруги стоически перенесли восемь месяцев полнейшего игнора, во время примирения и последовавших за ним «переговоров» не уступили ни пяди, а когда обнаружили, что беременны, не только сделали медикаментозные аборты, но и добились увольнения врачей, которые по требованию Петра Николаевича втихаря разблокировали им фаллопиевы трубы!

– В какой-то момент Петр понял, что мы ни за что не переиграем свое решение, и начал выстраивать отношения заново. Причем не только на словах – прекрасно зная, что нам не нравится больше всего, он несколько лет бился головой об стену, пытаясь изменить мировоззрение своего окружения. Увы, справиться с этой гидрой оказалось выше его сил, и он постарался уделять как можно больше времени Милославу, Леониду и обеим дочерям Татьяны. Обнаружив, что в каждом из них все равно появляются и расцветают буйным цветом не самые достойные черты характера, стал менять воспитателей. К сожалению, не сработало и это. Хотя мы тоже вкладывали в детей души и проводили с ними практически все свободное время.

– Как ни обидно это признавать, но еще вчера утром мы с Аней были уверены, что при том количестве соблазнов, которые окружали наших детей с самого рождения, они выросли более-менее ничего… - скрипнув зубами, буркнула Белкина и резанула правду-матку: - А оказалось, что они ничем не отличаются от своей ублюдочной свиты!

Второе предложение и слова, намеренно выделенные интонацией, дали понять, что эта женщина переживает крушение своих надежд ничуть не менее сильно, чем Романова. А та, дав подруге выговориться, вдруг озвучила мысль, к которой подводила нас все это время:

– На самом деле я понимала, что наши сыновья растут избалованными скотами, последние года три. И даже пыталась заставить себя смириться с тем, что мечту всей жизни пора отпускать. Увы, мечта сопротивлялась и регулярно приходила в счастливых снах. А потом появились вы. Точно такие, какими должны были стать мои нерожденные дети. Поэтому я вам помогаю. И буду помогать всем, чем смогу, даже если вы прямо сейчас рассмеетесь мне в лицо!

– Не рассмеемся! – твердо сказал я и с хрустом сжал кулаки: - Знаете, среди людей, которые мне по-настоящему дороги и которым я, не задумываясь, подставлю спину, нет ни одного моего кровного родственника. Тем не менее, я считаю Забаву, Дашу, сестер Шереметевых и Ульяну своей семьей, хотя отношения между нами не имеют ничего общего с традиционной трактовкой этого понятия. Но трактовки и традиции нас интересуют не особо – мы живем друг другом, у нас одна цель на всех, и нам плевать на весь окружающий мир, кроме нами же подобранной команды и вас с Татьяной Константиновной.

– Если ты вербуешь нас в вашу семью-которая-не-семья, то мы согласны! – нервно хохотнула Романова. И ляпнула: - Мамами называть будешь?

Я опешил, ибо никого никуда не вербовал, а просто пытался морально поддержать тех, кого считал своими! Тем временем Забава, оклемавшаяся чуть ли не мгновенно, ответила тем же самым и по тому же месту:

– Не будет, ведь в его системе координат это слово практически ничего не значит. Зато станет делиться теплом своей души и беречь даже от самого себя!

– Тогда на какой статус мы можем рассчитывать? – воспользовавшись возможностью чуть-чуть отвлечься от не самого приятного разговора, насмешливо поинтересовалась Императрица.

– А что, без статуса совсем никак? – «удивилась» Даша. – Мы прекрасно обходимся без них и радуемся каждому прожитому мгновению.

– Ну, если каждому, то мы в деле. В смысле, в семье. И уже радуемся массажу! – валяя дурака, сыто промурлыкала Белкина. А Анна Николаевна предпочла ответить Даше предельно серьезно:

– Статус – мелочи: мы хотим, чтобы вы нам доверяли, знали, что мы вас никогда не предадим, и делились теплом своих душ. Хоть иногда…

…Несмотря на более-менее веселое завершение разговора, камни с душ наших старших подруг никуда не делись – даже упарившиеся до умопомрачения и размятые до состояния киселя, они то и дело темнели взглядами, сжимали кулаки или уходили в себя. Прекрасно понимая, что выбить их из этого состояния можно только очень сильными положительными эмоциями, я оставил их на попечение Беклемишевой и Федосеевой, ненадолго сбежал из комнаты отдыха, поднял Шереметевых и Телепневу, коротко и без особых подробностей посвятил их в сложившуюся ситуацию, а затем с их помощью начал реализовывать Хитрый План. Ульяна, выслушав боевой приказ, озадаченно хмыкнула и полезла в Сеть, Настя с Лизой без лишних слов оккупировали терминал ВСД, а я скинул ценные указания дядьке Фролу, затем удаленно подключился к новым «Хищникам» и перегнал их в наш ангар.

Реализовать второй этап подготовки вызвалась все та же Ведьма – забрала у мелких четыре новеньких «Ратника» правильных размеров, две «лишние» сбруи с «Мангустами» и две защитные полумаски, она унеслась в комнату отдыха, убедила собравшуюся там компанию переодеться, а затем спустила в ангар и озвучила состав каждого отдельного «экипажа».

Как ни странно, возмущаться или отнекиваться Романова с Белкиной не стали. Наоборот, сообразив, что я везу их на прогулку, в темпе заняли предписанные места и заерзали от нетерпения. Вернее, заерзала. Анна Николаевна, которая заняла правое кресло в моей «Жути». А как себя вела Татьяна Константиновна, занявшая пилотское кресло в другой машине, я не видел. Пока Забава, исполнявшая обязанности ее ООС, организовывала конференцсвязь, транспортная плита по очереди подняла угольно-черные машины на крышу. Потом я дал команду начать движение, и тройка «Хищников», сорвавшись с места, плавно вошла в разгонный коридор.