То же самое отметила и Забава. Даже в этот момент не забыв, что изображает мою девушку:

– Любимый, ты, как всегда, великолепен!

А Федосеева не стала тратить время на комплименты:

– Что делаем дальше?

Озвучивать этот вопрос мне не хотелось больше всего. Но весь мой план был собран на коленке, корректировался на ходу в соответствии с текущей ситуацией, и альтернатив ему просто не было. В общем, я собрался с духом, вывесил перед девочками картинку с восьмой палубы и начал издалека:

– У идеи, которую я пытаюсь реализовать, есть несколько очень тонких мест. И вот одно из них…

Пока рассказывал, не отрываясь, смотрел на Дашу. Поэтому видел, как в ее глазах появился дикий ужас, как она прокусила нижнюю губу и не почувствовала боли, как боролась с желанием отказаться от участия в этом безумии и как загнала свои страхи куда-то глубоко-глубоко. Тем не менее, команду начинать отдавал, сомневаясь в конечном результате. И мысленно клял себя самыми последними словами все время, пока «упаковывал» и укладывал на меддроиды Забаву, Лизу и Настю.

Федосеева подошла ко мне сама. Уткнулась лицом в шею, обняла за талию и прижалась грудью, животом и бедрами в тщетных попытках справиться с нервной дрожью. А когда я коснулся губами ее ушка и еле слышно пообещал, что все будет хорошо, чуть-чуть отодвинулась, поймала взгляд и так же тихо потребовала:

– Если что-то пойдет не так, убей!

Продолжение «…ибо второй раз я всего этого не выдержу!» читалось в ее глазах, и я коротко кивнул.

Она едва заметно шевельнула губами, видимо, попытавшись, но так и не сумев изобразить благодарную улыбку, и выдохнула еще два коротеньких предложения:

– А перед тем, как нацепить «Капюшон», поцелуй. Чтобы я могла как можно дольше отвлекаться на послевкусие.

Я кивнул еще раз, помог ей забраться на ложе меддроида, трясущимися руками защелкнул все шесть обручей «Паука» и поцеловал. Со всем чувством, на которое был способен. А когда заставил себя оторваться от мягких губ, отдающих кровью, и потянулся за «Пробкой», скорее почувствовал, чем услышал три слова – «Я тебе верю…»

Проникся до дрожи в коленях. Потом последний раз представил, каково ей будет заново переживать кошмарный опыт, и принял еще один боевой коктейль. А когда в голове, наконец, прояснилось, «вытолкал» дроиды в коридор и отправил их в недолгое путешествие на восьмую палубу…

…Активированная «шапка-невидимка», крошечная и почти ничего не «весящая» программка, залитая в систему безопасности лайнера еще в день вылета с Рубежа, сработала штатно – первая же камера СКН, в поле «зрения» которой я оказался, увидела только четыре «груженых» меддроида, неторопливо летящих над самым полом по абсолютно пустому коридору. Защитная маска, позаимствованная у одной из коллег «старшей подруги» Шереметевых, работала ничуть не хуже – я легко и непринужденно дышал той дрянью, которая совсем недавно вырубила не одну тысячу ни в чем не повинных людей, и двигался к лифтовому холлу. А все десять секунд, потребовавшиеся меддроидам, чтобы залететь в кабинку, простоял в небольшой нише, так как на этой палубе работала еще одна парочка людоловов, и существовала ненулевая вероятность того, что кто-нибудь из них, не вовремя выйдя в коридор, увидит меня-любимого.

Обошлось. Но как только сдвинулись двери, я вывел на экран комма картинки сразу с нескольких камер восьмой палубы, нашел «грузчиков» и скрипнул зубами – вместо того, чтобы заниматься делом, эти твари бездельничали. Причем повернувшись мордами к дверям лифтов! Впрочем, в этой бочке дегтя нашлась и ложка меда – забив пленницами две предыдущие спасательные капсулы, они переместились почти в самую середину огромного «перрона», то есть, поближе к «моему» лифту.

Программу, имитирующую их стандартное поведение при появлении меддроидов, доводить до ума не требовалось, и я не стал тянуть кота за хвост – залил ее в нужную директорию сервера СКН, тут же активировал, затем лег на пол так, чтобы при открывании дверей не светить лицом за километр, после чего вытащил из кобуры правый игольник.

Несколько секунд ожидания – и створки как-то уж очень медленно поползли в стороны. Затем шевельнулся меддроид, на поддоне которого «безвольной куклой» лежала Забава, и так же медленно выполз наружу. Алгоритм движения этих машинок был примитивен донельзя, поэтому я подождал вылета третьей, убедился, что она вместе с двумя предыдущими образовывает красивую дугу и гарантированно закрывает меня от взглядов «грузчиков», и вцепился в задний обтекатель четвертой. Заодно похвалив себя за то, что во время шараханий по «Левиафану» не поленился заглянуть на эту палубу и разглядеть все, что могло облегчить скрытое проникновение.

Эти воспоминания шли абсолютно не мешающим фоном, и на сорок втором метре скольжения на животе по гладкому покрытию пола, когда самый первый меддроид, перехваченный одним из «грузчиков», описал еще одну плавную дугу и замер перед шлюзом спасательной капсулы, я скинул на комм Панацеи пустое сообщение. А ровно через три секунды выкатился из-за своего самоходного укрытия и открыл стрельбу по мишеням, среагировавшим на «спазм», выгнувший «пленницу» дугой, и повернувшихся ко мне затылками. И, конечно же, попал. Но прежде, чем начать избавлять девчонок от не самых модных аксессуаров сезона, в темпе повторил упражнение номер шестьдесят два и, убедившись в том, что и эта парочка физически не сможет сообщить что-либо кому-либо, закидал парализованные тела в открытый шлюз.