Мы с Персивалем дружно кивнули. Если мы хотим познакомиться с Червозмеем, то лучше это делать подальше от Ширана.

– Я только за, – согласилась я. – Как раз доварится обезболивающее зелье, раздадим его раненым.

Все лечебные зелья, которые мы доварили до этого, уже разошлись по пострадавшим работникам плантации. Стоя в импровизированной зельеварне за рабочим столом, таким нелепым и странным в пестрой палатке, я слышала их стоны и голоса, и сердце сжималось от жалости.

А ведь скоро сюда подойдут наемники. Начнется сражение – Ширан хочет захватить и присвоить Червозмеев, и все во мне сейчас поднималось против этого.

Я не видела Червозмея и его пару. Но сердце почему-то сжималось от жалости, как только я думала о них.

До вечера мы готовили зелья. Потом принесли ужин – на плотном зеленом листе был выложен лист с пряностями, кусочки курицы в золотистом соусе и мелко порубленные овощи. Есть все это нужно было с помощью тонкой пресной лепешки: оторви кусочек, подхвати еду, отправь в рот.

– Интересный вкус, – заметил голем. – Я был в Хидусани около века назад, тогда специй клали намного меньше.

Хидусан был крупным соседним государством – таинственным королевством с многорукими синекожими богами, храмами из черного мрамора и специями, которыми торговали по всему миру.

– Интересно, ты хоть где-нибудь не был? – поинтересовался Эдвин.

Он выглядел искренне заинтересованным, но в его интересе не было жалости и сочувствия. Вот, он на месте природной катастрофы, это удивительный рабочий опыт, надо ничего не упустить и все запомнить.

У меня такой подход вызывал неприязнь. Да, он во многом сберегающий, он не дает истрепать душу чужими страданиями – но долго ли проживет душа, если будет изолирована от мира с его бедами и радостями? Нужна ли вообще такая душа?

– Практически везде, – ответил Персиваль. – Разве что к Ледовитым краям не забирался. Там очень холодно, моя кровь густеет, и я делаюсь неповоротливым.

– Понятно, – кивнул Эдвин и, свернув лист, спросил: – Ну так что, когда вы собираетесь идти смотреть на Червозмея?

Мы с Джеймсом мрачно переглянулись. Надо же, когда голем разговаривал с нами, Эдвина не было в шатре. Сколько он успел услышать, обо всем ли донес Ширану?

Он словно прочел мои мысли, потому что невинно улыбнулся и произнес:

– Да, я все услышал, но никому не рассказал. Знаете, что? Возьмем зелье покорности, попробуем приручить его. Наемники и не понадобятся. А Ширан будет нам за это признателен.

Джеймс усмехнулся.

– Так уверен, что справишься? Не боишься, что Червозмей оттяпает тебе голову?

Эдвин снисходительно посмотрел на него.

– Я разделял тело с одним из самых ужасных магических существ, – сообщил он. – Вряд ли меня теперь чем-то можно напугать.

– Всюду выгоду ищешь, – пробормотала я. Эдвин посмотрел на меня, аккуратно сложил опустевший лист-тарелку и ответил:

– Все ищут. Ты ведь тоже пошла работать ассистенткой зельевара, а не продавщицей мороженого. И не сортировщицей овощей на оптовой базе.

Не нравился мне такой подход к жизни. Впрочем, возможно, раньше Эдвин был совсем другим. Обычным юношей, без таких вот холодных и сверхразумных мыслей.

Но Ширан изменил его. Превратил в инструмент, живого голема – да Персиваль был намного человечнее!

– Ты уже рассказал Ширану? – спросила я, решив игнорировать шпильку по поводу сортировщицы овощей.

Да, я пошла бы и на такую работу, если бы не задалось в зельеварне. И в этом нет ничего, что заслуживало бы презрения.

– Ни в коем случае, – откликнулся Эдвин. – Не все планы нужно раскрывать хозяевам. Так что, идем?

***

Наступила ночь – бархатно-черная, непроглядная, с россыпями незнакомых созвездий над головой. Пришел ветерок, принес легкую прохладу – дышать стало немного легче. Мы раздали последние приготовленные зелья, и вскоре над лагерем воцарился тревожный сон.

Я бесшумно вылетела из импровизированной зельеварни и, мягко взмахивая крыльями, направилась в сторону холма, под которым устроились Червозмеи. Обернувшись на лагерь, я увидела белые огни и услышала, как по тропинке бежит кот.

Ну, толстяк! Гонять тебя надо! Топочешь, как слон невиданных размеров.

Добравшись до холма, я опустилась на ветку маленького незнакомого дерева и, перетаптываясь с ноги на ногу и пушась, стала ждать остальных. Маленькая птичка, которая заливалась пением среди листвы, предсказуемо поперхнулась мелодией и спросила: