— Понял… — Я пригляделся к решётке. Ратмир, конечно, протиснется еле-еле. Но зато легко справится с её подъёмом. — А если кто заметит?

— Не боись, смотреть все будут в другую сторону… — Прикурив, байкер сквозь дым указал в противополодную от ворот сторону одними глазами. — Во-он туда…

За щитом с корзиной висело небольшое табло. На котором, очевидно, когда-то вёлся счёт официальных встреч. Но сейчас оно не работало.

— Точно?

— Точно… — Мик усмехнулся, выпустив новые клубы дыма. — Ты, главное, сам не засмотрись…

— Ладно… — Я присмотрелся к табло получше. Но никаких признаков жизни оно не обнаруживало.

Байкер лениво понаблюдал за мячом, затянулся поглубже и, наконец-то, снова посмотрел мне в глаза. Уже совсем без иронии:

— И ещё… Плата за услугу растёт пропорционально количеству пассажиров, братишка. — Мик выпустил дым в сторону. — Будь в курсе.

— Но… Искра ничего такого не говорила…

— Я говорю. — Спокойный взгляд по-прежнему не сопровождало ничего похожего на улыбку. — Раз обстоятельства, как ты говоришь, изменились.

— И что это будет?

— Одной побрякушкой теперь точно не отделаешься. — Заметив, как я нахмурился, байкер всё-таки снова слегка улыбнулся. — Не дрейфь, братишка. Невозможного требовать не будем. Выполнишь для меня пару заданий — и мы в расчёте.

— Хотелось бы больше конкретики…

Мик пожал плечами, продолжая лениво улыбаться:

— А мне хотелось бы, чтоб у нас мотосезон был круглый год и пиво бесплатно. — Он опять отвлёкся на игру. — Конечно, ещё не поздно отказаться. За тебя одного, как я и сказал, уже уплачено. Хоть сейчас можем стартануть. А кореша твои — пусть так мячики и гоняют…

Байкер вновь вопросительно глянул на меня.

А я, в свою очередь, нашёл среди игроков Ратмира и Хадида.

Один и так мне не друг… А если кину второго, то Ашмед меня ещё быстрее найдёт. Может и не в ликеуме, конечно… Но наружу мне тогда лучше не выходить никогда.

И поскольку планов на то, чтобы становиться вечным студентом у меня точно не было, выбор был очевиден:

— Нет. Вытаскивайте всех троих.

— Как скажешь… — Выдохнув очередную глубокую затяжку, Мик передал окурок поджидающему невзрачному арестанту. И кивнул на поле. — Дай сигнал. Пусть начинают.

Я подошёл поближе к кромке и громко закашлялся.

Ни один из моих товарищей по предстоящему побегу, казалось, никак не отреагировал. Но уже через пару секунд они нашли друг друга глазами. И быстренько заняли нужные позиции на поле — каждый в рамках своей игры.

Зекистанец в итоге отошёл на середину поля, возвращаясь с мячом после гола противников. А ветеран там же — вводил ушедший мяч обратно в свою игру броском из-за головы…

— Хух! — Шумно выдохнув, Ратмир размахнулся и хлопнул Хадида мячиком прямо по затылку.

— Э, братка! Сматри куда мащишь, э!

Оглянувшись на звук замечания, ветеран презрительно оглядел фигуру бородача. И вместо извинений процедил сквозь зубы:

— Под ногами не мельтеши, зекоид…

— Э, уасся! — Возмущенный возглас Хадида немедленно привлек внимание и трибун. — Ты чё попутал, а?! Я те ща самому ногу замельтешу!

— Свободен, чуркобес… — Ратмир лишь расслабленно отвернулся от вскипевшего зекистанца.

— Сюда, сматры, э! — Тот немедленно схватил здоровяка за левое плечо. И, вцепившись за одежду, попытался резко развернуть к себе лицом. — Уйянгез кен джяляб!

Когда рукав робы соскочил с могучего плеча, раздался ещё и треск рвущейся футболки.

Но пристальное внимание тех, кто тусил возле тренажёров, привлёк не столько резкий звук, сколько татуировка, выглянувшая из-под разорванной одежды.

На плече Ратмира усмехающийся чёрный череп в таком же чёрном берете сжимал в зубах армейский нож. А чуть ниже были наколоты три крупные семёрки — почти такие же, как та единственная, что я видел на значке опричника.

Привстав с мест, все «зекистанцы» как один уставились на это изображение — так, словно оттуда в пыль игрового поля просыпалась горсть бриллиантов. А потом, заметив, кто именно проявил акт агрессии в адрес ветерана, все взгляды так же почти одновременно устремились на противоположную сторону спортплощадки.

И в ответ тёмные глаза всех зекистанцев смотрели ничуть не менее пристально и угрюмо.

Воображаемое электричество, прямо таки потрескивающее в воздухе над спортивной площадкой, разрядилось почти мгновенно. В виде массового побоища, которое за считанные секунды соединило между собой трибуны и тренажёры дуговым разрядом, состоящим из десятков разъярённых мужчин, размахивающих конечностями и нехитрым тюремным вооружением.