И ведь она не одна такая, челядь тоже меня буквально облизывает. Ну Марфа, ты и диктаторша. Не хотел бы я быть твоим прислужником.

Но со мной женщина неизменно приветлива и загадочно улыбается. А пополудни стала ластиться, требуя продолжения ночного банкета. Ну а я что, я ничего. Как я могу отказать женщине в такой малости. Тем более, что вроде восстановился, поедая чёрную и красную икру с блинами.

А вот в доме Дурдеева потери. Я сразу обратил внимание, что не видно Ольги. А когда поинтересовался, то получил ответ:

— Так ещё в сентябре сыграли свадебку. Выдал я дочь свою старшую за хорошего человека. Своего старого товарища, мы вместе с ним начинали. Вот и решили породниться. Так-то у него супружница померла от лихоманки три года назад. Вот и просватал он мою Ольгу.

Не знаю почему, но мне стало неприятно от этого известия. Вспомнил эту гордячку и попытался представить её с нелюбимым мужем. К тому же изрядно потасканным, судя по рассказам её отца.

Остаток вечера прошёл скомканным. Я рассказал ему о своих планах. По-прежнему мне нужны услуги купца, без него мне не реализовать свою продукцию.

Только процентики изменились. Теперь ему 30, а мне остальное. Сырьё моё, работа моя, от него только реализация. Ну и прикрытие. И Дурдеева никак не обойти.

А после кубка кальвадоса, за партейкой с хозяином дома в шахматы, я постепенно забыл про несчастную Ольгу.

А может и всё нормально у неё сложится. Всех девушек ожидает такая судьба. По любви кто же замуж выходит? Да ещё с таким-то родителем.

Вместе с Глебом согласились перебраться к нам с семьями ещё несколько человек из его команды. Но сначала им нужно поставить жильё. А зима-то уже на носу. Благо избу срубить не долго, а печник у нас свой имеется. Кстати, огнеупорный кирпич получился нормальный. Держит жар, не лопается. Ерофей уже испытал его. Так что можно дальше нарабатывать.

Зима принесла относительный отдых и мы старательно нагуливаем жирок. К первому снегу построили на большом участке специальные навесы для отбеливания вощаных плиток. Под ними спокойно можно ходить, они не мешали. Вся партия была очищена и теперь ждём весны. Пусть солнышко поработает своим ультрафиолетом.

Глеб с товарищами перебрались к нам. Теперь за холмом стоят четыре новые избы. Это наш кормчий уговорил троих товарищей перебраться к нам. Они собрались заняться рыбацким промыслом и переработкой рыбки. Раз в неделю я топлю баньку. К этому времени дед Савелий рубит прорубь у берега по всем правилам безопасности и мы с гиканием ныряем после парилки в ледяную воду. Красотища. Об этом я и мечтал. Свой дом, своё дело и близкие по духу люди. Что ещё надо для человека, попавшего в эту эпоху по недоразумению и выверту судьбы.

Я решил не оставлять свою мечту, организовывать здесь большое самодостаточное село с церковью, с различными мастерскими. Место отличное, город относительно рядом. Вот только землицы бы мне побольше. Прикупить тот участок с залежами глины и ещё несколько десятин вдоль берега. И народ нужен, обязательно переманить коваля, желательно и скорняка. И обязательно смерды для работы на земле. Я говорю про «половников». Это крестьяне, отдающие половину урожая за право работать на чужой земле. Были ещё и «закладники». Это вышедшие из общины смерды, поступившие в зависимость к боярам.

Ну и батюшка для наставления душ заблудших на путь праведный. Как же без него и его матушки.

Но это программа максимум, на несколько лет, как бы не десятилетий. Всё это требует материальных средств и верных людей.

Для начала я узнал, во сколько мне обойдётся прикупить землицы у властей новгородских. Благо уже знал к кому обратится.

— Так и пусть твоя полюбовница тебе и поможет. Это в её власти, — Григорий соорудил похабный жест, более подходящий для безусого юнца.

Сегодня положительно день странностей. Для начала меня огорошили известием, что я не могу покупать землю в районе города. А наша деревушка фактически является слободой, так как попадает в черту окрестностей Новгорода с его многочисленными посадами и слободками.

Оказывается, я не являюсь гражданином великого и могучего Новгорода, отсюда и ограничения. При покупке земли у Дурдеева, тот подмазал служащего и сделку провели. А вот сейчас городские власти отказываются даже рассматривать мою просьбу. Типа я для них не существую.

За разъяснениями побежал к Григорию, то понятливо поулыбался и озадачил меня отсылом к Марфе.

— Так ты что не знал, что она дочь нашего тысяцкого?

Интересные дела. Насколько я знаю, сейчас именно тысяцкий, назначенный новым великим князем Иваном III, является главой города со всеми полномочиями.

В этот вечер мы с Григорием засиделись и он на многое мне открыл глаза. В первую очередь на структуру властных институтов.

Да, автономия Великого Новгорода опирается на вече, народное собрание. В реальности- сходняк жителей города. Именно там «крикуны» выкрикивали свои требования. А за ними стояли и интересанты, бояре или купцы. По уровню шума и определяли большинство. В наиболее ответсвенные моменты проводили голосование с помощью белых и чёрных камней. Порой собиралось несколько противоборствующих сборищ. Например одно на Ярославом дворе, а другое на Софийской стороне. И тогда народ определял кто правее в драке. Сходились на Великом мосту и выясняли отношения. На большое вече могли пригласить и жителей всей республики, не только горожан. По идее все сословия равны. Бояре, купцы, житьи и чёрные люди. Но равны по-разному. Боярин мог и не жить в самом городе. Сам факт владения большими земельными участками уже давал ему привилегии. Купцы тоже не обязаны были проживать в самом Новгороде. Они подавали голос не по факту места жительства, а по роду занятий. То есть тот же Григорий, даже ежели жил бы где-нибудь на Двине, но состоял в «Иваньском сто», то всё равно имел бы право голосовать. А вот мне для этого требовалось гражданство, то есть проживать в городе. И факт владения небольшим куском земли на это никак не влиял. Я оказывался как бы между сословий, не принадлежа ни к одному из них.