— Тише, девочка. Ты перегоришь.

Мужчина зарычал, в тот же миг его лицо переменилось. Ничего не выражающие змеиные глаза лишь мельком взглянули на меня прежде, чем он вонзил в мое плечо свои клыки. Короткий миг боли сменился легкостью, что заволакивала меня будто молочной пеленой. Когда он отстранился, я даже не видела, я готовилась сопротивляться, сжала руки в кулаки. Сталван оказался упорным, я ощутила касание острых клыков к обоим запястьям, следом на предплечьях, ключицах, щеках, на бедрах. Он отвратительно трогал меня, кроме боли я ощущала отвращение. Пелена становилась все более густой, липкой. Казалось, он решил наполнить меня ядом до краев.

Сквозь морок услышала, как зашелестели юбки, шорох был все ближе, приглушенный удивленный вздох. Это была Элиза, совсем рядом:

— Остановись… Убьешь…

Я почти не разбирала их слов. Слышала, как она вскрикнула, а затем… Неправильное проникновение будто бы в самую голову. Вкрадчивый голос мужчины приказывал мне рассказать все.

«Все? Хорошо!»

И я начала вываливать одну грязную подробность страсти сегодняшнего утра за другой, подробно описывая все свои желания относительно Александра.

Снова удар, от которого моя голова дернулась и упала на грудь. Я больше не могла ее поднять.

— Говори про камень! Говори!

Я даже не видела его лица. В мыслях сразу, точно появились перед глазами, возникли обнаруженные сегодня записи. Открывая и закрывая рот, точно выброшенная на берег рыба, я держалась из последних сил. Я точно знала, где камень, в письмах были зашифрованы указатели. Но если он нужен такому гнусному мерзавцу, значит, он принесет лишь зло. Я ни за что не скажу ему!

— Тварь! — он снова наотмашь ударил по моей щеке. Я строила из себя сильную, но на самом деле была так слаба, что даже не было сил вскрикнуть.

Я ослушивалась приказа, боролась с внушением. Делать вид, что я справляюсь было легко, пока не пришла боль. Непослушание тому, кто одарил ядом, приносило нестерпимую боль. Элиза радушно наградила меня этим знанием, но то, что я испытала тогда, лишь от одного укуса, ни в какое сравнение не шло с тем, что происходило сейчас.

Почувствовала, как лоб покрыла испарина, по спине, оставляя влажный след, стекли неприятные холодные капли пота. Страдание пришло мгновенно — все суставы будто бы разом выкрутило в неправильную сторону. Мне казалось, я даже слышу хруст моего разбиваемого о боль сознания, которое обманывалось ядом, словно бы мои кости ломались одна за другой. Даже пальцы на руках будто бы прищемило между тяжелых плит. Я закричала. И снова, и снова, и снова…

— Не сопротивляйся, мышка. Мне нужна правда и лишь она. И, ты знаешь, все закончится.

— Я… Не знаю. Ничего не знаю! — снова вскрикнула, откидываясь на спинку. Боль стала моим судьей, Сталван точно знал, когда я говорю неправду. Индикатором лжи становился мой полный страдания крик. Каждый новый спазм был сильнее предыдущего, волнами растекался по телу так же, как сегодня утром растворялось удовольствие. Как бы я хотела потерять сознание, умереть. Лишиться всех чувств разом, лишь бы не ощущать эти импульсы, что иглами вонзались в каждый миллиметр моего тела. Боже, прошу… Пусть все это закончится.

Ослепленная, я не представляла, что происходит. Не видела лица своего мучителя, своего палача. До ушей вдруг донесся глухой стук, и я ощутила, что на меня что-то свалилось. Или кто-то.

— Проклятье! Сейчас! Сейчас…

Голос Элизы стал ближе. Она закряхтела, и мне сразу стало легче.

— Не бойся, ладно? — она коснулась зубами моей шеи, добавляя новую порцию яда в организм, — Сейчас пройдет. Все пройдет…

К моему удивлению, боль, сковавшая меня, вдруг стала отступать. Слух и зрение стремительно возвращались. Передо мной снова была эта злосчастная темница, но теперь Элиза склонялась надо мной, проворачивая ключ рядом с моим запястьем. У своих ног я увидела Сталвана, он бесчувственной кучей свалился на грязный пол, кровь окрасила его седые волосы. Я даже не понимала, жив он или нет.

— Вера! — девушка тряхнула меня за плечи, — Ты слышишь?

— Да… — еле ворочая языком, отозвалась.

— Надо бежать отсюда. Ну же! — подхватил меня, закинула мою руку себе на плечо, повела обратно к лестнице, — Давай же! Скорее!

Тащить на себе эту бестию было тяжело. Надо было там же и бросить!

Подумала о том, как огорчится Александр — мне очень не хотелось, чтобы он страдал. Хоть я и не получила от него того, чего хотела, но все равно могла назвать его своим близким другом.

Глянула в сторону Веры, покачала головой, когда мы остановились на вершине лестницы отдышаться. Кроме того, что она измождена, она была еще и напугана. Гораздо сильнее, чем там, внизу. Я знала, о чем она переживала и боялась того же.

— Теперь ты будешь меня пытать? Или что, использовать? Отдашь мне преступный приказ? — когда она только подала голос, он казался слабым, осипшим, но по мере того, как распалялся ее гнев, креп и он.

— Что?! Ты в своем уме?! — оскорбилась я, тряхнув ее за руку, — Да я спасла тебя!