Я замерла, а он тут же подозрительно прищурился. Он что-то понял.

— У вас… Что-то произошло?

— Нет, нет! — я всплеснула руками, но тут же поняла свою ошибку, мысленно ругая себя за излишне бурную реакцию, — Он достаточно строг, только и всего. В меру.

— И теперь тебе непривычно приказывать ему? — Александр подходил ближе, не сводя с меня пристального взгляда голубых глаз.

Я молча кивнула. Очевидно, он мне не поверил, так как сразу же нахмурился.

— Вера… Мне… Признаюсь честно, с доверием у меня и так проблемы. Если же мы будем о чем-то важном умалчивать, наши отношения никогда так и не станут доверительными. А для меня это важно, — он чуть понизил голос, — В любом из развитий отношений важно.

Я знала, что продолжаю все больше закапывать себя, но не могла рассказать. Только лишь улыбнулась и сама сделала шаг навстречу:

— Господин, все хорошо. Я ничего не скрываю, — я старалась не отводить взгляд, высверливая дыру в районе его переносицы. Кляла себя за то, что обманываю, ведь он этого совершенно не заслуживал, — Какие у вас будут приказания?

— Да… Точно. Идем, — Александр развернулся на пятках, проходя вглубь комнаты. Он шел так уверенно, но я не видела впереди никакого прохода, лишь стену. Ловким движением герцог прикоснулся к одной из панелей, и она тотчас же бесшумно отъехала в сторону, открывая моему взору просторный скрытый кабинет, — Пожалуйста, — он пропустил меня вперед, указывая на один из столов у стены, где стояло несколько коробок, доверху набитых бумагами и письмами.

— Господин?

— Это… Корреспонденция моих родителей. Здесь все перемешано. Я бы хотел навести порядок. Разложить по отдельным категориям и в хронологическом порядке.

— Простите?

— Что?

Я немного замялась, думая, уместен ли будет мой вопрос, однако, решилась:

— Чем же вам сможет помочь простая кухарка?

Александр снисходительно улыбнулся и опустился в кресло:

— Кажется, тебе это под силу. Справишься — доверю тебе текущую переписку. Ты ведь грамотная — большая редкость. Тем более, больше этим заняться все равно некому.

«Некому? А как же ты?»

— Взгляни.

Он указал на одну из коробок, и я тут же вытянула один из пожелтевших листков.

Мой милый Рикард!

В разлуке мне сложнее справляться с волнением от предстоящей встречи с нашим малышом. Нашим первенцем, Рикард! Надеюсь, твой король сжалится надо мной, и ты будешь рядом.

P.S. Как тебе имя Александр?

С любовью

Лавинея

Еще ниже была дата и именная печать.

— Ох, это… Очень личное письмо.

Заметила, как он заерзал на месте.

— Значит, справишься?

— Да, господин, — я согнула ноги в коленях, но не стала скрывать улыбку.

— Александр. Зови меня Александр.

Стоило мне предложить ей такую незначительную вольность, как лицо ее озарилось совершенно очаровательной улыбкой. Мне сложно было сопротивляться этому заразительному счастью, поэтому я с удовольствием ответил ей тем же.

Сейчас становилось совершенно очевидно, что приблизить к себе Веру — истинно верное решение. Хоть я и чувствовал, что что-то происходит за моей спиной, но противостоять судьбоносной тяге было невозможно, хоть я и желал оставаться в стороне всю свою жизнь. Я всегда знал, что влечение к истинной — то, что невозможно преодолеть, но ощутить этого на себе совсем не ожидал.

Я смотрел в ее глаза, и неизменно в голову лезли высокопарные литературные эпитеты и сравнения. Она была прекрасна. Самая красивая, самая очаровательная, самая манящая…

— Александр?

Я едва не вздрогнул, когда ее мелодичный голос заставил меня сбросить оцепенение мыслей.

— Да?

— Вы знали, что имя вам дала матушка?

— Что? Ах, да… Да. Кормилица рассказывала мне.

Вера замерла на мгновение, буравя меня взглядом, но, опомнившись, вернулась к бумагам. Она перебрала несколько, раздраженно вздохнула, вновь обернулась ко мне.

— Вы скучали по ней?

— Прости?

— Ваша кормилица. Должно быть, она была добра к вам, раз воспитывала как собственное дитя.

От нахлынувших воспоминаний я улыбнулся. Ту женщину я помнил смутно, разве что ее ласковый голос никогда не покидал этой памяти из детства. Он врезался настолько сильно, что я с легкостью отделил бы его от бурного гомона толпы.

— Я давно о ней не вспоминал. Но… Пожалуй, да. Она была важна для меня.

Пока я пребывал в своей задумчивости, совсем не заметил, как Вера подошла ближе. Лишь ощутив ее осторожное прикосновение к своему плечу, поднял вопросительный взгляд.

— Александр, — ее тон был таким деликатным, мне же становилось любопытно, к чему она ведет, — Вы никогда не задумывались о том, куда она делась?

— Знаешь, тогда Сталван взял на себя заботу обо мне, еще и следил за замком. Когда она в один день перестала ко мне приходить, я был слишком убит горем по своим родным, — снова я вздрогнул, осознавая, что проявил невиданную слабость перед ней. Вера отпрянула, видимо, испугавшись моей вернувшейся серьезности, — Говори, что хотела, и покончим с воспоминаниями.