— Возможно, это единственное место, где можно найти настоящего друга, — сказал Каспиан из-за моей спины. — Переодетой, в месте для крестьян. Членам королевской семьи не дается такая роскошь, как настоящая дружба. Не такая, как у вас.

В его голосе звучала такая же горечь, как у Катринки. Я убрала руку, чувствуя себя так, словно она выставлялась напоказ.

— Это не может быть правдой, — возразила я. — Может быть, королевской особе труднее заводить дружбу. Но это не может быть невозможным.

Я взглянула на Тейлона.

— У тебя, конечно, есть друзья. Я их видела. Встретила их.

Он бросил на меня тот короткий взгляд, который он иногда использовал, когда я путала его личности.

— Как члену королевской семьи, — пояснил он без явной интонации в голосе, хотя я, тем не менее, это услышала, — мне действительно трудно заводить друзей. У меня есть те, кого я уважаю больше, чем других. И те, кто уважает меня больше, чем другие. Но я бы не назвал их друзьями.

— Хеман? Правда?

Я не могла ему поверить. Хотя я понимала, что существует разница между людьми, которых он знал как Аррик, командир повстанцев, и Тейлон, наследный принц Сораваля. Но я видела, как он общался со своим капитаном стражи. Я своими глазами видела их непринужденную беседу и непринужденные манеры.

— Я не могу поверить, что ты не считаешь его своим другом.

Его губы скривились в хмурой гримасе.

— Дело не в том, что я считаю его меньше, чем другом. Но Хеман без колебаний отдал бы свою жизнь за мою, — я открыла рот, чтобы возразить о победе, но он добавил. — По долгу службы. Конечно, часть его может преданно пожертвовать своей жизнью ради моей, потому что мы близки, но я никогда этого не узнаю. Его положение требует, чтобы он действовал одинаково, независимо от того, любит он меня или ненавидит. И это создает между нами пропасть, которую не может преодолеть никакая дружба. Каспиан прав. Редкая особа королевской крови, которая наслаждается дружбой с кем бы то ни было.

Я посмотрела на Катринку. Такова была ее жизнь в Барстусе? Одинокая и без друзей? Моё сердце болело за мою брошенную сестру. Если бы я услышала шепот о том, что она выжила во время моего пребывания в Храме, я бы немедленно отправилась на её поиски. Чтобы подарить ей дружбу, которой ей так не хватало. Быть семьей, в которой она нуждалась.

Несколько минут мы шли молча, каждый погруженный в свои мысли. Но, в конце концов, Каспиан, похоже, не смог ничего с собой поделать.

— Как получилось, что Барстусу удалось сохранить в секрете единственного живого наследника рода Аллисанд в течение восьми лет? Можно подумать, кто-то заметил бы принцессу, бродящую по дворцу, который ей не принадлежал.

— Я выросла в храме, а не во дворце, — кратко напомнила я ему.

В его голосе слышался намек на улыбку, хотя я отказывалась обернуться и признать это.

— Я говорил не о тебе, Тессана.

— О-о, — заикаясь, пробормотала Катринка, застигнутая врасплох вниманием принца Ворестры. — На самом деле, я не уверена. Все, кто жил в Бейле, то есть в замке Бейл, знали, кто я такая и откуда пришла. Но никогда не было разговоров о том, чтобы я заняла трон, — она на мгновение задумалась, прежде чем добавить. — Возможно, они знали, что я бы не приняла это предложение.

Могло ли это быть правдой? Её застенчивое поведение, казалось, говорило само за себя. Я не могла себе представить, что она когда-нибудь захочет носить Корону Девяти. Но это должно было быть, по крайней мере, предложено.

— Хотя это странно, — согласился Тейлон. — Для королевства было бы утешением узнать, что Аллисанд выжила. В Соравале мы знали, что у Максима была дочь, которая не появлялась на публике. И всё же мы не могли догадаться, что он прячет тебя, Катринка.

— Он не прятал меня, — немедленно возразила она. — Я предпочитала не появляться на публике. Он уважал мои желания.

Заминка в её тоне заставила меня спросить:

— Значит, выбор был предоставлен тебе, сестра? Тебя спросили, хочешь ли ты быть на публике или нет?

Она не торопилась с ответом, прежде чем сказать:

— Ну, нет. Нет, я полагаю, что нет. Но… ну… вы превращаете это во что-то, чем это не является. Мой отец, вернее, мой приемный отец, не был жестоким или недобрым человеком. Его милосердие и скрытность поддерживали во мне жизнь. Так же, как священник Тессаны.

Я повернулась к ней, надеясь услышать надежду в её рассказе.

— Так вот почему ты держала это в секрете? Потому что Максим боялся за твою жизнь?

Её подбородок задрожал, но голос не дрогнул.

— Это было сказано не так. Но я уверена, что именно поэтому. Посмотри, что случилось с тобой, как только держава узнало о том, что ты выжила. Многочисленные попытки убить тебя ещё до того, как совет принял решение. И мой отец сказал, что дворцовая стража каждый день останавливала убийц с тех пор, как ты стала наследницей трона, — она вдохнула так глубоко, что её плечи поднялись и опустились. — Будет только хуже.