— Будь моя воля, вы уже сегодня смогли бы отправиться в гости к сестре, — честно призналась Элгэ. — Но по воле судьбы мы обе в разлуке с нашими близкими. Но вы хотя бы знаете, что ваши сестры живы.

— Простите, Ваше Величество, — Эйда искренне склонила светловолосую голову, но без намека на страх в голосе.

Она тоже помнит, что нынешняя королева когда-то спасла ее с дочерью. И потом, времена, когда Эйда Таррент боялась даже собственной тени, уже миновали.

Роджера Ревинтера, замершего на краю тренировочного плаца, Элгэ заметила первой.

Странная судьба и странный брак. Но не Элгэ об этом говорить. Ей были суждены два странных брака. И Алтарь Девы-Смерти.

— Кажется, вас желает видеть ваш супруг, виконтесса Эйда.

— С вашего позволения я отлучусь, Ваше Величество, — Эйда присела в безупречном книксене.

Хорошая, воспитанная девочка. Как и Алекса. Но сестру любили и родные, и приемные родители. Какая вздорная, жестокая мать могла ненавидеть такую безупречную дочь, как Эйда? И как Виктор, сам всегда любимый всеми, мог пригреть настолько безжалостную женщину при своем дворе?

А как сама Элгэ могла дойти до того, чтобы настолько подвести младшего брата? И Алексу…

Александра и новую свадьбу Элгэ не слишком-то одобрила, но тогда промолчала. Стерпела, что ее сестра выходит за отца чужого ребенка, только что бросившего прежнюю возлюбленную беременной. На позор и произвол жестокой судьбы. Что ждало бы Элен Контэ, если бы не Анри Тенмар? И почему это тогда волновало Элгэ так мало?

А ведь Александра относилась когда-то к Элен очень, очень хорошо. Они ведь с детства дружили все вместе. Алекса даже опекала порой Элен — как младшую. Элгэ-то всегда подчеркивала, что не нуждается в заботе.

И всё же сестра тогда промолчала — ради Элгэ. Но вот смертельного риска для Диего уже не простила. Нет, Алекса не произнесла тогда ни слова горького упрека. Не швырнула Элгэ в лицо ни подлый сговор с беспощадным и бепринципным интриганом и убийцей их родителей Валерианом Мальзери, ни тайное отравление невиновной Ксении Словеонской. Просто Александра попросила разрешения вернуться назад в монастырь, чтобы и дальше молиться за пропавшего без вести Витольда.

Стоит закрыть глаза и тихий, но твердый голос сестры отчетливо слышен и сейчас. Каждое слово.

А Элгэ не посмела оправдаться местью за Октавиана. Потому что Алекса никогда не знала их юного кузена.

И уж точно не закрутила бы с ним роман, будучи законной женой его старшего брата. Неважно, любя при этом мужа или нет.

А еще Элгэ не посмеет взглянуть сестре в глаза, пока они обе снова не обнимут своего живого и здорового младшего брата. Пока не узнают, что поспешная и непродуманная опрометчивость Элгэ не сотворила самого непоправимого для них обеих.

— Ваше Величество, — голос второй любимой придворной дамы громче, тверже, настойчивее и решительнее Эйдиного.

Но Элгэ затруднится сказать, кто из девушек смелее. Кто пойдет дальше — если потребуется.

Эйда не раз рисковала жизнью ради маленькой дочери. Стефани с оружием в руках стояла на стенах михаилитской крепости, защищая себя и других от озверевшей солдатни Эрика — Кровавого Бастарда.

Элгэ вопросительно повернулась к Стефани:

— Мой муж будет просить Его Величество отпустить нас в загородное поместье — заняться делами хозяйства. А я прошу вас позволить мне оставить двор.

— Конечно, позволяю, — Элгэ выдавила теплую улыбку. — И буду рада вновь видеть вас здесь, когда хозяйственные дела больше не потребуют вашего постоянного присмотра.

Ничего удивительного, что от нее уже разбегаются наиболее разумные фрейлины и придворные дамы. Если уж сбежала родная сестра…

— Благодарю вас, Ваше Величество.

За свободу, понятно. За право дышать подальше от столицы. Так и не переставшей быть слишком опасной. Не нужно любить дикий разгул и разврат, чтобы не желать становиться ханжой в закрытом балахоне. Всегда есть те, кому не нужны ни пьяный кабак с разнузданным борделем, ни холодная монастырская келья. Причем, отнюдь не михаилитская.

Виктора Весенним Королем называют всё реже и реже. Только он этого не слышит, потому что внимает лишь придворным льстецам.

А может, и еще кому, кого Элгэ не знает. К ней он прислушивается слишком редко и мало. И всё реже приглашает на военные советы. Да и вообще — на любые, где речь идет о делах.

Впрочем, прозвище «Весенний Король» Виктору не слишком и нравилось. Ему больше не хочется думать и вспоминать о собственной молодости. Внезапно он начал ее стыдиться.

Нынешний Виктор предпочитает зваться «Справедливым» и «Отцом Народа Эвитана». Ну и «Великим» еще заодно — куда ж без этого? Так же назывался когда-то легендарный Сезар Основатель. Правда, лишь благодарными потомками уже после смерти, но Виктор же у нас величественнее и могущественнее, разве нет?