— Успокойся, Эйми. Со мной все в порядке. Мне уже почти не больно.

Я рыдаю еще сильнее.

— Но ты мог умереть. Я могла потерять тебя.

— Пожалуйста, не говори так.

Его голос успокаивает, и я обнаруживаю, что расслабляюсь в его нежных объятиях.

— Давай зайдем в самолет и позаботимся о твоих пальцах.

— Нет, я в порядке.

Стыдясь своего срыва, я пытаюсь взять себя в руки.

— У нас много дел, и я…

Тристан подхватывает меня на свои израненные руки, но я не протестую и не прошу его опустить меня. Я кладу голову ему на плечо, наслаждаясь ритмичным биением его сердца. Каким-то образом оно обладает способностью отгонять любые мысли. Когда он опускает меня на сиденье, я подтягиваю колени к груди, чувствуя холод без его рук на мне.

— Я вернусь через секунду, — говорит он.

Он приносит бутылку алкоголя и полоску от моего свадебного платья, затем опускается передо мной на колени, обрабатывая мои израненные пальцы. Я пытаюсь быть храброй, как он вчера, но начинаю хныкать, как только ткань касается моей кожи.

— Эйми, что ты чувствовала прошлой ночью?

В его голосе слышится напряжение, как будто он готовится к моему ответу.

Я не отвечаю, долго обдумывая свои слова. Слишком долго.

Он начинает отворачиваться, но я хватаю его за запястье, и его голова поворачивается ко мне. Он ласкает мою щеку тыльной стороной пальцев, посылая сквозь меня искры.

— Я не сожалею о том, что произошло между нами, Тристан.

Он целует меня в лоб, бормоча:

— Это самое прекрасное, что со мной случалось.

Что-то трепещет у меня в груди от его слов. Они такие чистые, такие искренние, что я чуть ли не таю.

— Позволь мне сменить повязку на твоей руке, — говорю я.

— Я посмотрел на рану сегодня утром. Все в порядке, не нужно ничего менять. Мы должны быть осторожны, чтобы не тратить впустую бинты.

Я провожу пальцами по его забинтованной руке, как будто это поможет мне узнать, говорит ли он правду. Он не морщится от моего прикосновения, значит, ему не больно. Внезапно он хватает меня за запястье, глядя вниз на мои пальцы.

— Ты не носишь свое кольцо.

— Нет… Я больше не чувствую необходимости носить его.

Он поднимает на меня глаза. Медленно — как будто он не смеет поверить в то, что я сказала.

— Ты это серьезно? — спрашивает он тихим голосом.

Я киваю, не совсем способная произнести эти слова вслух. Но нет смысла это отрицать. Есть много вещей, которые можено спрятать в тропическом лесу. Но не ложь. Или любовь.

Я наклоняюсь и целую его.

Глава 25

Эйми

Его губы приоткрываются от удивления, но затем его рот накрывает мой в мягком поцелуе. Вскоре во мне начинает разгораться жар, который только он может пробудить во мне. Я настойчиво углубляю поцелуй, обе мои руки устремляются к изгибу его шеи.

— Притормози, Эйми, — говорит он, задыхаясь, — почему ты так спешишь?

Я прикусываю губу от стыда.

— Я думала, тебе так нравится.

— Очень даже.

Он заправляет прядь волос мне за ухо.

— Но я не хочу торопить события сегодня. Прошлой ночью мне не хватило самообладания, чтобы отдаться тебе и заняться с тобой любовью так, как ты того заслуживаешь.

Я хмурюсь в замешательстве.

— И как же это?

— Полностью и целиком.

Мое дыхание сбивается, когда я забираюсь к нему на колени, обхватывая ногами его талию. Тристан расстегивает мою рубашку с изысканной медлительностью, оставляя поцелуй на моей коже после того, как расстегнет пуговицу. Я наслаждаюсь этим ощущением; прикосновение его губ к моей коже посылает горячие и холодные мурашки по моему позвоночнику, вызывая болезненную боль глубоко внутри моего тела.

— Я хотел спросить тебя, что это?

Он указывает на царапину на моем плече. Ту, которую я получила, наткнувшись на колючий куст за забором у входа. Царапина такая же черная, как и была, когда я ее получила.

— Вчера я поцарапалась о куст, которые посадила у входа. Черный цвет не смывается. Это навсегда?

— Не думаю.

Он продолжает снимать с меня рубашку. Моя работа проще, так как на нем нет рубашки. Я любуюсь рельефными мышцами его живота, сильными, твердыми как сталь плечами, и после того, как я стягиваю с него штаны, я восхищаюсь его мускулистыми ногами. Он кладет меня на спину, раздевает, а затем покрывает мое тело поцелуями.

— Я хочу запомнить каждую частичку твоего тела, — говорит он хриплым голосом, когда целует внутреннюю сторону моих бедер, а затем ложбинку между моими грудями. Каждый поцелуй разжигает страсть, я чувствую ее между своими бедрами, толкая меня все дальше вниз по склону всепоглощающей потребности.

Когда я больше не могу терпеть эту сладкую боль, я притягиваю его к себе, целую и прижимаюсь бедрами к его бедрам. Он погружается в меня, наполняя меня, вырывая из меня стон за стоном. Он целует мои руки, произнося мое имя глубокими, гортанными звуками, которые выводят меня из себя. Он увеличивает темп своих движений, толкаясь так глубоко, что мои бедра дрожат. Нетерпение закручивается внутри меня, когда волна за волной удовольствия захлестывает меня, мое тело рвется вперед, когда мое освобождение разрушает меня.