— У нас достаточно на сегодня и завтра. К тому времени, я, возможно, почувствую себя лучше и пойду с тобой.

— Ладно…

Он проводит рукой по волосам.

— Я должен показать тебе, как обращаться с оружием.

— Это было бы полезно, да.

Я вздрагиваю, вспоминая рычание прошлой ночью. Если бы что-нибудь напало на меня… ну, я не уверена, насколько полезным было бы оружие. У меня было достаточно проблем с тем, чтобы просто держать факел и листья.

Я кое-что вспоминаю и начинаю хохотать, но в этом нет ничего смешного.

— Эйми? — неуверенно спрашивает Тристан.

— Я должна был сегодня выяснить, назначил ли мой босс меня на одно из наших крупнейших дел. А теперь я подумываю о том, чтобы научиться стрелять из лука. Немного иронично.

Тристан поднимается со своего места, жестом предлагая мне помочь ему выйти из самолета. Я кладу одну из его рук себе на плечи, и мы, пошатываясь, выходим из самолета.

— Тебе нужно принять душ, — говорю я ему полушутя.

— Поверь мне, я в курсе. Помоги мне залезть в душ. Моя спина все еще чувствует себя так, словно ее парализовало.

Я веду его в деревянную кабинку и жду его на лестнице. Он дольше обычного принимает душ, но, учитывая, что он едва может двигаться, это неудивительно. Я помогаю ему, когда он выходит, поддерживая его так хорошо, как только могу.

— Какие-то нервы у меня в спине, — говорит он сквозь стиснутые зубы, — если я двигаюсь определенным образом, они болят. В остальное время я просто не чувствую своей спины.

Я сажаю его на лестницу и приношу ему попить воды. Он пьет большими глотками, тишина воды, льющейся в его горло, наполняет меня тревогой.

— Лучше? — спрашиваю я.

— Нет. Отвлеки меня.

— Эй, я уже приготовила омлет. У меня закончились идеи на сегодня. Вычеркни это, на неделю.

Я никогда не была хороша в этом. Отвлекать и развлекать людей всегда было территорией Криса.

Тристан хмурится, как будто что-то обдумывает.

— Ты корпоративный юрист, верно?

— Да, — говорю я, покачиваясь с ноги на ногу. — Ты хочешь, чтобы я рассказала о своей работе? Это тебя не отвлечет. Скорее, наскучит до слез.

— Нет, просто… Мэгги говорила, что ты хотела стать адвокатом по правам человека до поступления в колледж.

Ах, опять эта мельница домашних слухов. Но меня это не расстраивает. Я не могла злиться на Мэгги. Она для меня как вторая мать. Я рада, что родители Криса оставили ее своей экономкой после того, как мы выросли.

— Я передумала, — говорю я резким тоном.

— Как так? Это большой шаг от юриста по правам человека к корпоративному юристу.

Хотя в его тоне нет ни малейшего осуждения или обвинения, мне хочется защититься.

— Просто потому, — огрызаюсь я, но затем смягчаюсь при виде его пораженного выражения лица.

— Мне жаль. Это очень чувствительная темя для меня.

— Твой выбор профессии?

Я вздыхаю, сидя на лестнице, на одну ступеньку ниже него. Никто не спрашивал меня, почему я решила сменить карьеру, хотя все знали, что я мечтаю стать адвокатом по правам человека. Смерть моих родителей в какой-то мере объясняло эту резкую смену. Или, ну… не совсем. Люди так и не поняли, почему. Они просто предположили, что это травмирующее событие как-то связано с моим решением. Но это не мешало людям — моим самым близким друзьям, даже Крису — осуждать мой выбор.

— Ты знаешь, как умерли мои родители? — спрашиваю я.

Тристан вздыхает.

— Нет.

— Эм…

Я выбираю место на лестнице и таращусь на него, теребя руки на коленях.

— Мои родители посвятили свою жизнь благотворительности. Это означало нечто большее, чем пожертвования или благотворительные вечеринки. Они часто летали в обездоленные страны, чтобы раздавать продукты питания и лекарства, а также курировать инфраструктурные проекты. Они были моими героями, в детстве и в подростковом возрасте, хотя иногда их подолгу не бывало дома. Я редко их видела.

Тепло овевает меня изнутри, когда я вспоминаю, как проверяла почтовый ящик, а затем и электронную почту, ожидая вестей от моих героев — узнать, когда они вернутся домой, чтобы провести время со мной и рассказать мне о своих последних достижениях.

— Вскоре они также были вовлечены в политику стран, которые были… политически нестабильными. Там, где опасность была больше, туда они и отправлялись. Желая принести надежду в места, где не было никакой надежды. Они были бойцами. Они верили, что могут что-то изменить. Через неделю после того, как мне исполнилось восемнадцать, они отправились в одну из таких стран, которая была на пороге революции. Революция началась через несколько дней после того, как они прибыли туда, и они были убиты.