Шрифт:
И сколько же заразительного шума! И кажется или нет, что уезжало их меньше. Взяли свежих пленных? Вот Анри Тенмар обрадуется — когда сам вернется.
Но если прихватили застрявших в многострадальном Аравинте перепивших гуговцев — странно, что на месте же не допросили и не пристрелили. Зная горячего Конрада-то. Как и мстительную Эстелу. Да и саму Элгэ — будь она с ними.
Зато, судя по довольному смеху, среди своих тяжелораненых не прибавилось. Как и убитых.
А вот и нетерпеливый Кор. Живой, здоровый, без единой свежей царапины.
Торопится навстречу. Вместе с той самой Эстой. Тоже здоровой. Конь о конь. Красивая они все-таки пара.
И хмурится печальная Аза — верная подруга и врагиня. Почему? И уже не успеть спросить.
— Элгэ! Вот ты где!
Радостный-прерадостный Конрад. Кому? Кого…
— Ты не представляешь… — смеется он.
— Точно нет, — против воли усмехнулась илладийка. Нет, всё же улыбнулась. — Но буду рада от тебя услышать.
Кор точно не умеет тянуть. Улыбается еще шире. Веселее. Счастливее. Как прежде — еще в беззаботном Вальданэ. Дома.
Будто позади и впереди — и не выжженная Бездна без конца и края.
И не верится, что совсем недавно именно Конрада почти хоронили. И маленький, осиротевший Мишель мстительно твердил про Черную Деву.
Чудеса бывают. Но просить спасительного чуда от Олафа Элгэ не вправе. И даже принимать в дар непрошенным.
— Виктор и Элен нашлись! Посреди Аравинта! Представляешь?
— А остальные? — сердце бешено заколотилось. Пойманным соколом — об острые прутья клетки. — Грегори, Белла, Кармэн…
— Я не спросил… — чуть растерялся Конрад. — Это же не я их нашел. А бьёрнладцы не знали…
Бьёрнланды. Ну да — в караулы все ходят лишь со своими. И за квиринцами присматривают так же.
— Где они?!
Элгэ кинулась вперед. Будто чувствуя спиной тревожный взгляд Азы. Острый, как у хищного кречета.
Что? С чего она вдруг… Всё же хорошо.
— Виктор! — илладийка даже успела протянуть руки. Как вольная птица — крылья.
Не кречет — чайка.
Виктор будто стал много старше. Похудел, построжел. Взгляд — совсем волчий. И хмурый.
— Элгэ! — в черных как южная ночь очах появилось что-то… прежнее. — Мне Конрад сказал, но я не поверил…
Взгляд Азы будто прожигает спину. Как она не отстала — в ее-то годы?
— Виктор! — Почему Элгэ вместо крепких, теплых объятий кричит? — Где Кармэн, где Арабелла?!
Где мягкосердечный король Георг?
Во взгляде Виктора — уже не только ночь. Еще и ее тьма. И всё, что за ней. Бездна.
Или еще хуже — ничто.
И глухой-глухой голос:
— Погибли.
2
Элгэ сама виновата. Сама сделала глупость, когда кинулась на шею давно потерянному Виктору. Обнимать и утешать. Не видя ничего вокруг. Ладно — благородного Олафа. Ему ничего и не обещано. Но разве Элгэ вспомнила хоть на миг юного Октавиана? И заметила погасшее личико Элен?
А еще хуже, что его не заметил и Виктор. Просто пронесся мимо. К Элгэ. Такой же давно утраченной и внезапно обретенной.
И потом — когда его окружили старые друзья и… новые любопытствующие. Когда пришлось отвечать на сотни вопросов. И всё, что держало Виктора в реальности, — крепко сжатая им рука Элгэ. Судорожно стиснутая. Он так ее и не выпустил.
И когда все хоть ненадолго оставили их одних — в тесной палатке на двоих. И будто вернулась странная, горькая ночь по дороге в Аравинт. Когда горькие, злые слезы вымочили Элгэ рубашку — на обоих плечах, на груди. И разжать объятия Виктора — всё равно что его убить.
Опомнилась Элгэ отнюдь не тогда, когда следовало. Потом. Когда алтарное проклятие (если оно есть) уже не отвести. Поздно.
— Уходи! — запоздало всполошилась проклятая. Отстраняясь, как раскаянная жена от любовника — в дешевой комедии. — Виктор, я должна тебе рассказать…
Тогда он окаменел. Квиринской статуей. Или легендарной соляной. Видимо, ждал длинный список… связей. За время разлуки.
А дождался убитого Поппея и змеиного Алтаря Ичедари. И Площади Влюбленных. И древней легенды. И до кучи — Девы-Смерти. С ее танцующим безумием.
— Бедная моя! — первый и нынешний любовник Элгэ крепко сжал ее в объятиях. — Успокойся, всё уже позади. Всё кончилось. Мало ли, что ты увидела в бреду? Я сам думал, от горя свихнусь, слышишь? Будь ты рядом, всё случилось бы иначе… Какая же ты у меня храбрая!