Решение всегда интуитивно. Представьте, как мы ходим по городу. Как сегодня выбираем один путь, в иные дни — другой. Почему меняем маршрут? Почему на перекрестке решаем пойти по этой улице, а не по той? Скука, погода, случай?

На площади Анри Кразюки я нагнулась, чтобы подобрать выброшенную кем-то игральную карту: Червовый король. Воля случая, нарочно не придумаешь, объекты находят нас только тогда, когда мы готовы к встрече с ними.

Так в какую сторону?

Я выбираю рю Левер.

Поднимаюсь вверх по белым каменным ступеням от рю Левер к рю дю Жюрдэн и еще дальше, пока на вершине Бельвильского холма, на площади Жюрдэн она не пересекается с рю де Бельвиль, где еще одна табличка сообщает мне, что передо мной один из les meilleurs vues de Paris [11] . Здесь, выше Пиренеев (вернее, рю де Пиренеи, кварталом ниже), белая церковь и кафе около метро Жюрдэн — я часто бывала в нем, когда жила недалеко от рю де Лила. Возле метро улица шумит, люди говорят сами с собой: женщина с медвежьим голосом просит милостыню около кафе, владелец ее прогоняет, белобородый мужчина сидит около булочной на перевернутом ящике и говорит, говорит, рассказывает историю в пустоту.

Обратно вниз с холма я иду другим путем. Парижанки проплывают мимо, вверх и вниз по рю де Бельвиль. И они хороши. Картина на площади Маргарет Бульк dite (пер.: также известной как) Фреэль гласит: Il faut se mefier des mots (не доверяй словам), граффити на стене около бара Aux Folies: Fuck you / my love.

И куда мне идти теперь? Какой маршрут я выберу? И благодаря чему: скуке, случаю, погоде?

Я почувствую.

Вернулась в квартиру Н. в Бельвиле. Снова перед компьютером. Вайфай: мой компьютер помнит другую сеть, другую домашнюю страницу. Подключенность — место, где я в покое, где свобода перемещается от узла к узлу, — кольцевые развязки сети, и у каждого не четыре, не шесть, а миллиард соединений, и никаких границ. Всё остальное — иллюзия движения.

Я подключена — значит, я дома, но сеть считает меня чужой, постоянно сообщает о том, что происходит где-то еще, вне ее границ. И каждый клик перемещает меня всё дальше и дальше по ее ходам и развилкам.

Где я остановилась?

Я искала свои следы, чтобы выйти из леса. Что мне сделать, чтобы вспомнить путь? Хлебные крошки? Белые камешки?

Ах да, я на рю де Бельвиль. Смотрю в гуглкарты, чтобы вспомнить названия улиц, которые расходятся от площади Анри Кразюки.

Теперь я могу назвать имена улиц и даже пойти по ним, прямо как в Реальной Жизни, хотя на виртуальной рю де Анвьерж зима, в то время как на рю дю Жюрдэн уже поздняя весна и на деревьях полностью распустившиеся листья, прозрачные, зеленые.

Когда мы виделись в последний раз, была зима (а в теплую погоду ты бы растаял?). Не думала, что весна наступит, не хотела этого. Думала, что времена года встали замертво в тот момент, когда я видела тебя в последний раз. Мои волосы растут слишком быстро, и ногти тоже. Можно ли их остановить, стоп, стоп? И если я не могу вернуться назад, могу ли я выровнять время, чтобы оно не стало воспоминанием, чтобы я могла увидеть всё сразу, развернув на столе, как карту?

Карта на моем экране выдает голые факты — имена и направления: рю Левер, рю де ля Мар, рю де Каскад, рю де Куронн, снова рю де ля Мар, продолжающаяся с другой стороны площади, рю де Анвьерж. Или, если вам так больше нравится: Зеленая улица, Запрудная улица, Водопадная улица, улица Венков, снова Запрудная, улица О-девствененных. I remember when all this was trees [12] … Королевский лес с принцессами в Belle Ville, красивом городе. Il faut se mefier des mots, гласит плакат на площади Маргарет Бульк, названной в честь парижской актрисы, которая давала себе новое имя три раза, отколов Фреэль — свое последнее прозвище — от скалы в Бретани. Не доверяй словам. Не доверяй городам, которые говорят тебе, что они красивы. И если ты видишь только слова, то карта и территория покажутся одним и тем же местом.

Смотрю уже не на экран ноутбука, а на темный стол в длинной узкой квартире с длинным голым окном, выходящим на низкую голую улицу: я не вижу ни деревьев, ни прудов. Здания, ниже, чем где-либо в Париже, пугают меня. Здесь столько всего произошло, на этом низком уровне. Бельвиль: вспышка чумы в 1920-х — только представьте! — семьи теснятся в комнатах с мебелью из ящиков — доставка пианино приводит в восторг всю улицу. Этот район становится модным: фасад дома напротив, за его окнами груша для сноса зданий корпит над интерьером. Здесь мигранты стоят на распутье — решают, сдаться ли, вернуться ли, — сегодня вечером решается судьба китайских проституток на бетонном бульваре Бельвиль, который вспарывает отстающие в росте улицы. Belle Ville — красивый город — потерян. Здесь теряли жизни, здесь теряли жизни других, и выжившие были оставлены помнить. Анри Кразюки — один из 1001 еврея, вывезенного в 1943 году сначала в Аушвиц, затем в Биркенау, один из тех 86, кто выжил, чтобы рассказать свою историю.