Волшебница ненадолго умолкла. Ее глаза потемнели. Олеж неторопливо ел, ожидая продолжения. И оно не заставило себя долго ждать:

— Был еще один претендент на мою руку. Ему я отказала из-за его... дара. Да, тогда воины считали это даром. В пылу сражения Льёт превращался в одержимого. Он становился сильнее. Мог победить множество врагов. Но представлял угрозу и для союзников. Все знали, что у него необузданный нрав. И что с годами он становится хуже. Отец считал, что он не удержит земли. А мне не хотелось остаток жизни усмирять приступы ярости. Но Льёт не принимал отказов... — она снова тяжело вздохнула. — Однажды он подкараулил меня. И изнасиловал... Жестоко. Он думал, что после такого позора жених откажется от меня, а у отца не останется выбора. Но тот вновь отказал ему. И приказал убить. Льёт сбежал. А я осталась залечивать раны. И перед самым возвращением Дьярви поняла, что жду ребенка.

Маг замер. Кусок хлеба встал поперек горла, и он закашлялся. Глотнул прямо из кувшина и пристально взглянул на собеседницу. Если сначала он слушал ее рассказ без особого интереса, то теперь... Теперь он становился странно знакомым.

Стефания снова улыбнулась. Вымучено. С трудом. И продолжила говорить:

— В день, когда мой жених вернулся, я хотела покончить с собой. Прыгнуть в море со скал. Чтобы не жить с позором. Не растить ребенка, которого уже тогда возненавидела. Но Дьярви удержал меня. Уговорил. Сказал, что воспитает малыша как своего. Я поверила... Тогда на самом деле поверила, что все получится. Что мы сможем все забыть и жить обычной жизнью. Вот только не вышло... — Она покачала головой. — Беременность проходила ужасно. Ребенок вытягивал из меня все силы. Я похудела. Подурнела. Стала тенью себя прежней. И единственное, о чем могла думать — что стоило довести начатое до конца. Не дать ему родиться. К концу срока это стало единственной важной для меня мыслью. Мне казалось, если он появится, произойдет что-то страшное. Несколько раз я пыталась уйти. Мне хотелось прыгнуть в море. Только в нем виделось очищение. Избавление. Дьярви понимал. Запретил покидать дом. Пригласил повитух, которые следили за мной. А потом... Младенец родился ночью. Я... плохо помню, что происходило. Только боль. Бесконечную боль. А потом тьму. Я очнулась утром. Рядом в колыбели спал ребенок. Обычный. Как все дети. Я много видела младенцев, и он не отличался от них. Вот только... Я не могла взять его на руки. Каждый раз, когда склонялась над колыбелью, у меня темнело в глазах. Муж считал, что потом будет легче, но становилось только хуже. Молоко так и не пришло. Он нанял кормилицу. Но я не могла слышать плач ребенка. Видеть его. Чувствовать его запах. Он напоминал мне Льёта. И я ненавидела его так же, как и отца. В один из дней Дьярви уехал. Мы почти не говорили после родов, и когда он уехал, я не сразу поняла, что изменилось...

— Он забрал ребенка, — выдохнул Олеж, сжимая пустой бокал. Есть больше не хотелось.

Стефания кивнула и продолжила говорить:

— Тогда я обрадовалась. Мне впервые за долгое время дышалось свободно. Легко. Я смогла спать по ночам, не вздрагивая от звуков его плача. Начала есть, не испытывая тошноты от его запаха. Смогла заняться домом. Я не стала прежней, но хотя бы начала жить. За спиной шептались. Кто-то пытался шепотом выразить сочувствие — Дьярви сказал всем, что ребенок умер. А мне хотелось только никогда больше не слышать о нем. И мое желание исполнилось. Все считали, что я страдаю. В глубине души. Не может же мать не горевать о своем малыше... — волшебница налила себе отвар и сделала глоток. — Мой муж вернулся спустя еще три месяца. В чистый дом. К вкусному обеду. К жене, встретившей его с улыбкой. Я не задала ни одного вопроса о младенце. И он не стал ничего говорить. Мне хотелось забыть о прошлом. Жить новой жизнью, в которой больше нет кошмара... У нас даже получилось. Спустя год я родила снова. Мальчика. И с ним все оказалось иначе. Легкая беременность. Легкие роды. Любовь. Счастье... Оно длилось целых двадцать лет, пока однажды утром в наш дом не пришел юноша, который назвал меня матерью...

Боевик прикрыл глаза, уже зная, что будет дальше. Кто бы мог подумать, что мать Илея и Тейруна осталась жива.

— Я никогда не думала о судьбе Льёта до того дня. Оказалось, что Дьярви отыскал его. Вызвал на поединок за оскорбление чести его жены. И отрубил руку. Затем он оставил ему сына. А тот вырастил мальчика. И внушил ему, что во всем виновата я. Это я соблазняла его. Завлекала. Отказалась после пойти под венец, предпочтя другого. А затем отвергла ребенка...

Олеж провел свободной рукой по лицу. Пожалуй, некоторые историю он хотел бы никогда не узнать.

— Почему ты решила рассказать?

— Чтобы ты понял, почему я поступаю так, а не иначе. Моя история еще не окончена... — ее взгляд снова стал задумчивым. — После войны нас осталось четверо. Мои сыновья. Я и Чума. Тогда ее звали иначе... Но речь не о ней. Мы многое сделали, чтобы исправить произошедшее. За годы войны мир изменился. Магии стало больше. Жизнь длиннее. Появление детей сложнее. Мы старались выстроить систему. И у нас получилось... Шли годы, появлялись другие истинные. И однажды, находясь среди обычных магов, я встретила того, с кем могла завести ребенка. Ты еще не испытывал этого. Предопределенность. Яркая вспышка видения. Неожиданное осознание, что есть шанс сотворить нечто уникальное. Когда Илей даровал мне Свет, он вернул мне и молодость. Но я всегда считала себя старой. А в тот момент поняла, что еще могу жить. И не стала отвергать полученную возможность. Он не знал, кто я. Я всегда использовала маскировку. А когда забеременела — ото всех скрывала. Пряталась почти год, чтобы никто ничего не узнал. Боялась разрушить свое нечаянное счастье. Оно длилось совсем недолго. Мы оба изначально понимали, что не будем вместе, но ребенок... Подходил срок появления новых избранных. А дитя истинного мага с большой долей вероятности наследует возможность принять Абсолют. Я надеялась, что мой ребенок родится со склонностью к Свету. Предвкушала момент, когда смогу взять его в ученики. Обучить азам магии. Показать все оттенки Света... Я знала, что не смогу долго быть рядом в его первые годы, но думала, что затем мы все наверстаем. Что моя жизнь вновь наполнится любовью и смыслом...

По ее тону Олеж уже понял, что все вышло иначе. По спине пробежал холодок. А живот свело от неприятного предчувствия. Он вглядывался в черты лица волшебницы, пытаясь понять, что от него ускользнуло, и не мог.

— Я оставила своего ребенка с отцом после первого года. Ушла. Я не могла дольше оставаться с ними. Нужно было заняться Ютой. В тот первый год наклонности малыша еще не раскрылись, моя мечта оставалась прежней. Но затем...

Ее лицо дрогнуло. А затем начало меняться. Вместе с фигурой. Спустя несколько мгновений перед ним вместо знакомой старухи сидела молодая красавица. Золотистые волосы. Светлая кожа. Холодные серо-голубые глаза. Строгие черты лица. Сходство было настолько сильным, что становилось ясно, почему Стефания предпочитала другой облик. Иначе все уже давно бы знали ее секрет...

— Теперь ты понимаешь, чем обернулась моя мечта, — она встала и прошлась по комнате. Бесформенный балахон упал на пол. Под ним оказались обтягивающие брюки и льняная блуза. Волосы спускались по спине до самых ягодиц. И после одного только жеста волшебницы заплелись в толстую косу.

— Зачем ты меня забрала?

Он уже предчувствовал ответ. Рука механически сжала нож, а вторая вилку.

— Чтобы ты не мешал. Твоя княгиня там, где должна быть. Для вашей встречи время еще не подошло. — Боевик бесшумно встал, перехватывая оружие. Стефания даже не обернулась. — Нападешь на беззащитную женщину? Что ж... попробуй.

Он замер лишь на мгновение, зная, что главный козырь — неожиданность. Шаг. Удар... И боль. Светлая позволила ему приблизиться и использовала инерцию против него. Перехватила запястье и помогла встретиться со стеной. Нож оказался у нее в руке. Она подбросила его, а затем поймала и швырнула через всю комнату. Лезвие глубоко ушло в косяк. Рукоятка задрожала. Олеж перекатился, собираясь ударить в ноги. И снова не успел. Как и в следующие три попытки. Стефания легко обезоружила его и несколько раз чувствительно приложила о пол и стены. После последнего удара подняться не удалось...