На звук шагов мужчина повернул голову, и на короткое мгновение Ирину накрыло лавиной безысходности, не успевшей закрыться чужой души. Один взмах ресницами, и она решила бы, что ей показалось, если бы в ее душе не остался отголосок чужой боли и не зазвучал в унисон с ее собственной.

— Еще одна несчастная душа, — с грустью подумала Ирина. — Все будет хорошо, — отправила она мысленный посыл, вложив в него то, что теплилось у нее в груди — собственную радость, которая прочно обосновалась в ее душе после встречи с Эль. Взгляд мужчины отстраненно скользил по фигуре Ирины. Он спрятал украшение, которое вертел в руках, в карман, поднял глаза и, наконец, встретился в ней взглядом. Но Ирину уже невозможно было обмануть, ни холодной вежливостью, ни сурово сжатыми бледными губами, ни гордым разворотом плеч уверенного в себе человека. Чувство духовной общности, уже возникло при первом интуитивном впечатлении, самом правильном. Чего мужчина совсем не ожидал, судя по взметнувшимся от удивления бровям, это ее открытой улыбки, которая нашла отражение и в ее глазах. Ирина слегка склонила голову в поклоне, и зашла в нужную ей дверь, а когда вышла, коридор уже был пуст.

С экзамена Милен прилетел, как на крыльях. Покружил по комнате Эль и, дав ей вволю повизжать от восторга, подошел к Ирине сзади, обняв и положив подбородок ей на плечо, с несвойственной ему серьезностью сказал:

— Не печалься ни о чем, муза моя. Ты заставила меня посмотреть на жизнь другими глазами. Раньше я как будто на перекрестке стоял, с какой дороги позовут, на ту и ступал. Ты показала, что надо принимать взвешенное решение, и еще оно должно быть честным и правильным.

— Мы всю жизнь, Милен, будто на распутье: всегда должны делать выбор между долгом, любовью, справедливостью, правильным и неправильным, идти на компромиссы. Наш ежедневный выбор определяет, кто мы есть, кем мы в итоге станем.

— А давай завтра кутнем? — предложил Милен, потеряв всю свою серьезность, развернул ее к себе и закружил, как минутой назад Эль. — Сходим куда-нибудь. Мне заезжие купцы очень хвалили чайную «У Светланы». Да и местные официанты говорят, что туда только толстосумы ходят, мол, выпечка там просто улетная.

— Ой, я же не спросила тебя, как прошло прослушивание? — спохватилась Ирина, вырываясь из рук парня.

— Ты представляешь, я разговаривал с княгиней! — глаза Милена заблестели, как обычно с ним случалось, когда он начинал говорить о музыке. — Ни один из знакомых купцов не может этим похвастаться! Она меня спросила, кто я, откуда и кто был моим учителем. Предложила спеть еще что-нибудь в другом жанре.

— Кстати, а что ты пел? — Ирина очень жалела, что не смогла попасть на выступление.

— Как ты и советовала «Последним вздохом» и ты была права, она проняла зрителей не меньше, чем тогда вас с Тугорханом. Может, кто-то за кулисами предложение руки и сердца сделал, — глаза хитро блеснули из-под полуопущенных ресниц. Милен увернулся от Ирины, замахнувшейся на него шалью. — Прости-прости, — поднял руки вверх, — Больше не буду тебе напоминать о самом интересном предложении в твоей жизни. Сегодня, — добавил он, понизив голос. — А вот твои «Подмосковные вечера» были неудачным выбором.

— Странно, в Турове всем нравилось, — удивилась Ирина.

— И здесь всем понравилось. Всем, кроме княгини, — поправил он. — Она же прямо закоченела вся, когда слушала, — парень ненадолго сник. — Глядела на меня, не шевелясь, ни одной эмоции на лице. Жуть. Не знаю, как допел. Глядя на нее, сбежать хотелось, — сознался он, передернув плечами, будто стряхивая с себя неприятные впечатления.

— Говорят, и князь почтил своим присутствием, — пренебрежительно сказал Милен, скривившись. — Почтил, и слинял. Видимо, скучно стало. Я его не видел.

— Милен-Милен, — осуждающе покачала головой девушка.

— Знаю, моя матушка говорит, если не перестану, закончу свою жизнь на каторге.

— Не буду столь категорична, как Матрена-ханум. И давай-ка не будем лить слезы по тому, что еще не произошло, как в той сказке, где дед с бабкой лили слезы по внуку, которого у них даже не было.

— Расскажи? — попросил Милен.

— Да-а, мама, расскажи, — Эль тут же взобралась Ирине на колени и была само внимание.

Ирина рассмеялась:

— Вот та еще любительница сказок. Кажется, сидит, своим делом занята, ничего не слышит. Хорошо, слушайте… — Ирина и сама обожала эти моменты, и предвкушала реакцию своих слушателей.

Милен хохотал, согнувшись пополам и схватившись за живот, а Эль вторила ему колокольчиком, не столько от самой сказки, сколько от вида Милена.

— Как тебе это удается? Персонажи в твоих рассказах будто живые, — сказал Милен, отсмеявшись. — Тебе надо эти сказки записывать.

— Вот уж не ожидала, что эта сказка вас так рассмешит. По мне, так она очень грустная, — Ирину всегда умиляла детская непосредственность Милена. — Меня осенила одна идея, куда бы я еще хотела сходить — в книжный магазин. Раз уж я собираюсь здесь обосноваться, нужно начинать собирать домашнюю библиотеку.