— Ханум всегда советует молодым, и нам старым не устает напоминать, чтобы мы слушали свои сердца. Ну, и конкретика все же есть, из-за одних предчувствий старая ханум не решилась бы тебя беспокоить. Вот точные ее слова: твой выбор будет определен, когда поднимешь свой бокал за мир и процветание.

— Отравить, значит, меня задумали. Что ж, им не впервой идти этим путем. Еще бы знать, кто?

— Нет, не отравить. То будет не отравление. Она не видит угрозы твоей жизни. Пока. Тот момент лишь определит твою дальнейшую дорогу в жизни. А вместе с твоей дорогой определит и весь дальнейший росейский путь.

Клоун, тот самый, которого двое затащили в проулок, ворвавшись в шатер, положил конец их разговору. Он ненадолго остановился на входе, согнулся, оперевшись руками на колени, и тяжело дыша. Без шутовского парика и накладного носа лицо его оказалось маленьким и истощенным, но стоило ему отдышатся и осмотреться, он проявил ту же живость, с которой отбивался от двух здоровых мужиков. Отыскав глазами Михая, он кинулся к нему.

— Михай! — крикнул он. — Жандармы! Эти остолопы хватают всех подряд. Держиморды, адом помеченные! Ироды паскудные, чтоб им всю жизнь телогрейки казенные носить! — при каждом ругательстве резко рассекая воздух рукой и махая порванным рукавом как флагом. Мужичонка выкрикивал их на одном вздохе до тех пор, пока воздух в легких не закончился. Почувствовав под ногами знакомые опилки арены, он побежал, закидывая босые ноги так высоко, будто его клоунские башмаки с огромными мысками все еще были на ногах, а не остались лежать, брошенные им у входа.

— Балай! — прервал его Михай, кося взглядом на князя. — Я знаю!

— Знаешь, но не понимаешь! — крикнул он сипло. — Тех, кто это затеял уже и след простыл. Они сделали свое дело и сбежали. А держиморды на площади раздают почем зря зуботычины праздным гулякам, да женщинам с детьми, ишаки полосатые! — Он, наконец, добрался до собеседников.

— Вот и расскажи нашему князю все, что знаешь, — посмеиваясь, сказал цыган, кивнув на Себастьяна.

Балай, в отличие от всех присутствующих, не торопился отвешивать поклоны. Глаза его недоверчиво рассматривали Яна, а лицо скалилось нарисованной улыбкой. Он даже сделал несколько шагов кругом, осматривая князя, как диковинку. Перевел взгляд на Михая, и только дождавшись его подтверждающего кивка, с большим достоинством поклонился. Ян, пряча улыбку, сказал:

— Рассказывайте!

— Ваша светлость, — еще раз поклонился клоун. — Приношу жалобу на всю нашу жандармерию, — начал степенно, будто это не он, истеря, бежал минуту назад, теряя обувь. — Бесчинствуют, ваша светлость. — Вместо того, чтобы истинных виновников искать, забили фургоны праздным людом. Понапихали туда всех, кто не смог убежать.

— Балай, кажется? — мужичек кивнул. — Кто были те люди, что напали на вас во время представления?

— Негодяи, Ваша светлость. Истинные мерзавцы, что за деньги подвязались испортить людям сегодняшний праздник. Именно они должны сейчас сидеть в наручниках в жандармских фургонах. А что делают наши доблестные защитники? — С пафосом воскликнул Балай. Он театрально вскинул голову и взмахнул рукой, проигнорировав, что представление еще не началось и зрительские места пусты. — Одни из них вместо того, чтобы кинутся перекрывать дороги из города, гарцуют по площади, пугая женщин и детей, а другие в это время втихую обчищают лавочников. — Ян недовольно поморщился, а Михай, мягко развернув Балая, подтолкнул его в сторону. Но этот человек не ведал, что такое состояние покоя, он сделал по инерции только несколько шагов в направлении своих коллег, а затем развернулся и прытко выскочил за полог на улицу.

— Простите, ваша светлость. Я сообщил в участок, что нам случайно стало известно о провокациях, которые готовили на сегодняшний день во многих городах. Эти смутьяны иногда вмешиваются в наши выступления без нашего на то согласия, — Михай с сожаление развел руками.

Если бы не страх, пережитый на площади, все, что происходило с ней, Ирина обозвала бы комедией положений, не принижая ее значение привычным эпитетом дешевая. Сегодня у нее не было нужды понукать свою фантазию. Случайно заняв место в партере и, побывав непосредственным участником немой сцены с признанием князя, Ирина стала зрительницей и кульминационного акта. Ни один театр, в котором ей довелось побывать прежде, не мог похвастаться такими шикарными костюмами и аутентичными декорациями. Балай, как и все, что делал до сих пор, с театральным пафосом откинул входной полог шатра, чтобы в ореоле заходящего солнца в шатер решительно шагнул высокий осанистый пышноусый офицер. Блики солнца красиво метались по его шашке, а сам офицер нервно похлопывал себя нагайкой по голенищу сапога. Он остановился, дав себе время привыкнуть к полутьме, и отыскав князя глазами, направился к нему. С шиком щелкнул каблуками и вытянулся во фрунт:

— Ваша светлость. Майор Раков Нижнеустинский драгунский батальон. Прибыл по распоряжению его высокоблагородия полковника Збруева на охрану порядка в городе Калинов Посад.

Если сосредоточить взгляд в одной точке — на детской песочнице, можно поверить, что сидишь на игровой площадке во дворе родного многоэтажного дома. Но стоит поднять глаза, и иллюзия рассеивается. Песочница — нечто инородное в этом уголке большого княжеского парка, из жизненного багажа одного из соотечественников Ирины. Сам парк красивый и ухоженный понравился ей с первого взгляда, а в этот уголок она приходила подумать и просто потому, что Мариэле и ее новым друзьям нравилось лазить по турникам и кружиться на простенькой карусели, точной копии карусельки из ее родного двора. Детский уголок парка имел собственное зеленое ограждение, этакий садик в саду, чтобы дети в азарте игры не имели возможности далеко убежать от своих нянек.

Их спонтанный переезд из Калинова Посада в Кондузл начался сразу же после возвращения с ярмарки. Себастьян даже не поинтересовался, поедут ли Милен и Ирина вместе с ним. Бросив единственное слово: «Собирайтесь», он исчез по своим княжеским делам. В следующий раз они увиделись, когда Ян распахнул дверцу неожиданно остановившейся кареты и ступил на ее подножку.

— Не возражаете, если я составлю вам компанию? — бодро поинтересовался он.

Ирина только плечами пожала, возражать не было смысла. Да и могла ли она возражать князю, который решил прокатиться в собственной карете рядом со своей дочерью? Ян, казалось, был искренне рад оказаться в их маленькой компании. Разговаривая с Мариэлой, он искоса наблюдал за Ириной, пытаясь понять ее настроение.

— Скажите, а вы верите в предсказания, в судьбу? — задал он неожиданный вопрос.

— Я не хочу в нее верить. Ведь это значило бы, что наша жизнь предопределена, и все наши душевные метания яйца выеденного не стоят. Какой бы дорогой не пошел, в итоге окажешься в предсказанной точке.

Ян смотрел на Ирину с некоторым недоумением, и она с опозданием поняла, что вопрос был риторическим, отправной точкой будущего разговора.

— Ну, положим, даже имея выбор, мы часто вынуждены его делать без учета личных желаний.