Я тихонько посмеялась. Выключила телефон, убрала в тайник и даже смогла уснуть рядом с мирно посапывающим мужем, который, кстати, накануне сбрил усы.

Очевидно было, что любовники расстались. И я решила все замять, не инициировать ни развода, ни разбирательства. Впрочем, через несколько недель не сдержалась, в пылу ссоры выпалила: «Ведь ты мне изменил, признайся!» Но он ушел в несознанку. Отрёкся, возмутился, увел разговор в сторону. А мне не хватило духу дожать, вскрыть позорное двойное дно. Да и физически вскрывать на тот момент было уже нечего, улики он изъял, скорее всего, уничтожил.

Наверное, в момент обнаружения тайника и была пройдена точка невозврата. С этого времени все и начало разваливаться. Дан потерял мое доверие, а с ним любовь и нежность. Я не знала тогда, что будет с нашими чувствами, в тайне надеялась, стерпится, сгладится.

Но нет, ничего не забыла и, очевидно, не простила.

Шмыгаю носом, вытираю тыльной стороной ладони соленую влагу на глазах. Беру телефон и пишу короткое сообщение. Отправляю, отчетливо слышу, как в соседней комнате брякает телефон Дана. Представляю, как берет его в руки, нажимает на кнопку, читает буквы на ярко загоревшемся экране: «Завтра я подаю на развод».

Данила

Приехали… Развод!

Как гром среди ясного неба!

С чего? Да, ругаемся. Да, чувства прошли. И что? Все так живут.

Попробуй-ка двадцать лет парить на крыльях любви. Когда то теща пилит, то домовладелица плешь проедает. То ребенок болеет. То на работе проблемы навалились.

И, главное, повод нашла. Выбросил на свалку коробку с барахлом. А она такой крик подняла! Истеричка! Кто ж мог подумать, что это бесценные артефакты?

Значит двадцать лет брака псу под хвост? А как же квартира, в которую столько вложил? Ей отдать? А ипотеку еще десять лет платить.

Мебель, техника, прочий скарб. Ко всему привык. Все делить?

Опять же сын у нас. Умный парень. Первокурсник. Сам в Бауманку поступил.

Он меня поддержит. У нас взаимопонимание. Правда, с месяц назад учудил. Я чуть инфаркт не схлопотал. Вот как дело было.

Мы сыном часто по видео разговариваем. Когда он учиться начал, каждый вечер с матерью садились перед компьютером. Связывались по скайпу, узнавали, что да как. Потом уже реже стали созваниваться. И все больше поодиночке — то она, то я.

В этот раз я с Вальком разговаривал, жены дома не было. Ну стал мне сын рассказывать про учебу, про друзей-приятелей. У него их много появилось. Сначала был Егор, с ним еще при подаче документов познакомился. Потом Мирон, сосед по общежитию, еще Лёня, кажется, или Лёва.

Да я не вникал особо. Часто сидел, слушал сына, а мысли куда-то вдаль улетали. То на работе какая-нибудь котовасия случится, то жена взбрыкнет. Вида не показывал, все же это важная вещь — связь с ребенком. Ему нужно наше участие, поддержка.

Какое-то время назад в Валькиных рассказах стало появляться имя «Саша». То он конспект брал у Саши. То «с английским мне Саша поможет».

Английский язык — единственное слабое место у сына. В школе его преподавали не на уровне. На репетитора денег не было. А столичные выпускники на нем только так шпарят. И в вузе спрашивают соответственно.

Так вот, дальше Валёк стал рассказывать, как решил приготовить суп из рыбных консервов. В одиннадцать ночи. На завтра, на обед. Начал варить, а картошки нет. И магазины закрыты. Придумал заправить суп рисом.

Я заметил, что можно было попросить в долг у соседей по общежитию. И выяснилось, что он больше там не живет.

— Я переехал к Саше. Тебе мама разве не сказала?

Да мы три дня уже не разговаривали.

— Это как? — напрягся я. — На съемную? Или у Саши своя квартира?

Мы сыну помогаем. На еду, одежду, прочее деньги высылаем. Но на съемное жилье у нас денег нет. Сразу договорились, что будет жить в общежитии. А ему подрабатывать некогда. Их сразу предупредили, что на первых двух курсах учеба напряженная. Отвлекаться на заработки нельзя. Вылетишь в два счета.

— Да, своя. Небольшая, однокомнатная, зато всего десять минут до метро.

— А на метро до универа сколько ехать?

— Около часа, — беззаботно бросает сын.

Два с половиной часа в день на дорогу это немало. А общежитие в нескольких минутах. Чего ради? Так и спрашиваю сына.

Он недоуменно пожимает плечами:

— Чтобы вдвоем жить.

Так он и с Мироном в комнате жил вдвоем.

— Мы с Сашей теперь вместе, — продолжает объяснять Валек.

От недоброго предчувствия по спине ползет холодок.