— Мне нельзя разговаривать с вами, — тихо сказала Гленда.

— Монтгомери там?

— Это вас не касается.

— Вы одни, так? Черт, как ему вообще удалось стать агентом. Гленда, убийца знает, где я живу. Он в курсе того, как работает Бюро, и понимает, что в доме кто-то есть. Насколько я могу судить, ему известно даже расположение комнат. Он сумеет перебраться через забор. Не позволяйте себе недооценивать его.

— Его? Вашего вымышленного убийцу?

Куинси замолчал.

«Хорошо, — подумала Гленда. — Это для тебя сюрприз. Я провела в этом доме три дня, слушая послания ненависти и злобы, а теперь может оказаться, что все это одна большая ужасная игра, затеянная садистом. Кто ты, Пирс? Я ничего больше не знаю, и я жутко устала».

— В чем дело, Гленда? — спросил наконец Куинси. Голос прозвучал настороженно и неуверенно, и в этом была ее заслуга.

— Идеальных убийств не бывает, Куинси. Вам-то это известно лучше, чем многим. Учитываешь одно, пропускаешь другое. Всего не предусмотришь.

— Так. Из Филадельфии пришел полицейский отчет, верно? Им известно, что почерк на записке, оставленной на месте преступления, совпадает с моим.

— Что?

Он снова замолчал. Гленда чуть ли не физически ощущала его растерянность и смятение, словно они передавались по проводам. Но все же эти ощущения были ничем по сравнению с тем чувством, которое нахлынуло теперь. До этого момента у нее еще оставались некоторые сомнения в виновности Куинси. Но записка… Жуткий, пропитанный кровью клочок бумаги, положенный убийцей в брюшную полость Элизабет… Это сделал он. Пирс Куинси, коллега, агент ФБР, лучший из лучших. О Господи…

— Ты чудовище, — выдохнула она. — Монтгомери прав. Ты чудовище!

— Гленда…

Она отключила сотовый и разжала пальцы. Телефон упал на пол, и несколько секунд Гленда смотрела на него так, словно перед ней лежала свившаяся в кольцо змея. По рукам и спине пробежали мурашки. Она поежилась. После стольких бессонных ночей усталость наконец обрушилась на нее, и голова работала не так хорошо, как хотелось бы. Гленде было холодно и страшно. Она верила ему и верила в него. Боже, как же жить после такого.

Телефон на полу снова зазвонил.

Она не ответила. Хватит, ему больше не удастся манипулировать ею. Музыкальная мелодия звучала секунд десять, затем наступила тишина. Но не успела Гленда расслабиться, как звонок повторился. И снова. И снова. И снова.

Чтоб его! Она схватила телефон.

— Я не верю тебе! Ты все подстроил. И имей в виду, Куинси, я вооружена, так что держись от меня подальше.

— Я в Орегоне и, следовательно, не представляю для тебя никакой опасности.

— А вот я в этом не уверена!

— Послушай меня. У нас мало времени. Я не писал ту записку. Знаю, многое против меня, но я ее не писал.

— Конечно, ты ее написал. Сам же сказал…

— Я знаю свой почерк! Черт возьми, я узнал его сразу же, как только увидел записку. Но я не писал ее, Гленда. Убийца раздобыл образец моего почерка, изучил его и прекрасно скопировал. Не могу сказать, как он это сделал, но сделал это он, а не я.

— Послушай себя, Куинси. Что ты говоришь? «Почерк мой, но писал не я». Дело идет к развязке, и у тебя нет шансов. Ты даже врешь неубедительно.

— Гленда, подумай сама. Зачем мне писать записку своим почерком? Я же профессионал. Я знаю, как анализировать почерк. Если я так хитер, то почему допустил столь очевидную глупость в этом случае?

— Может быть, дело не в глупости, а в самоуверенности. Кроме того, записка — не единственная улика. Мы нашли оригинал объявления. Нам известно, что оно было отпечатано на твоей бумаге.

— Нижний ящик, — пробормотал Куинси. — Боже, сколько же лет… Проклятие, он действительно побывал в моем доме. Гленда, прошу тебя, уходи оттуда.

— Я не собираюсь тебя слушать.

Ее голос взметнулся до истерических нот, а взгляд сам собой перепрыгнул к незанавешенным окнам. Гленда вдруг почувствовала себя просто женщиной, слабой, одинокой и беззащитной. Что, если Куинси уже где-то здесь? Или убийца? Или кто-то снова подбросил в дом гремучих змей? Она устала. Она так устала. Где же Монтгомери?

— Думай, Гленда, — неумолимо продолжал Куинси. — Ты же отличный агент. И я тоже. Зачем разрабатывать сложнейший план, выдумывать историю, а потом печатать объявление на собственной бумаге? Зачем инсценировать зверское убийство в Филадельфии, а потом оставлять на месте преступления собственноручно написанную записку? Зачем вообще совершать все эти преступления? Что я от них выигрываю?

— Для тебя это игра. Хотел показать, какой ты ловкий. А может, свихнулся от работы.

— Я не занимаюсь оперативными делами уже несколько лет.

— Может, ты решил, что тебя отстранили от оперативной работы.

— И поэтому вырезал половину своей семьи? Пятнадцать минут, Гленда. Пожалуйста, уходи оттуда. Прошу, уходи из дома.

— Не могу, — прошептала она.

— Почему?

— Я… мне кажется, здесь кто-то уже есть.

— О, черт…

Она слышала его прерывистое дыхание. Слышала приглушенные слова, обращенные к кому-то, кто был вместе с ним. Ответил определенно женский голос. Лоррейн Коннер.