Жюль вспыхнул, а Ленни больше не обращая на него внимания, отошел к двум подвыпившим девицам.

— Дела, — бросил Жюль и добавил: — Скажу Хлое, что видел тебя. Она придет в восторг.

Он ушел, а я никак не мог оправиться от потрясения. Кто-то помахал перед моим носом кредитной картой.

— Эй, вы обслуживаете или стоите тут просто так?

Я повернулся и ушел в кухню. Сергей что-то сказал мне, но я не слышал. Воспользовался пожарным выходом и оказался в переулке позади бара, где пахло мусором и мочой. Дверь за мной захлопнулась. Я соскользнул по стене и закрыл глаза.

— Эй, ты там, наверху, проснулся?

Я открыл глаза, но не мог сообразить, кто меня звал и не приснился ли мне этот голос. Но тут раздался стук в крышку люка, и я убедился, что это не сон.

— Лодырь, поднимайся!

Конечно, Арно. А сначала я подумал, что Греттен. Я сел, скрючившись, на матрасе в полной уверенности, что она еще где-то рядом. Но, слава Богу, я находился на чердаке один. А на крышке люка по-прежнему стоял комод, куда я его задвинул накануне вечером. Непосильная тяжесть для восемнадцатилетней девушки, но оказалась не по зубам и ее папаше. Спросонья меня охватила паника: я решил, будто Арно узнал, что на чердаке побывала его дочь. Но затем сообразил: он пришел за мной, чтобы я помог ему с капканами.

— Иду! — крикнул я. Голова от терпкого вина и коньяка гудела, а столь внезапное пробуждение — не лучшее средство от похмелья.

— Ты хоть знаешь, сколько времени? — Я услышал, как под его весом скрипят деревянные ступени лестницы. — Шевелись, поднимай задницу!

— Дайте мне пять минут.

— Хватит двух!

Шаги удалялись. Опустив голову, я простонал. Только-только рассвело, и в окно чердака просачивался сероватый свет раннего утра. Мечтая рухнуть на матрас и проспать еще часок, я натянул комбинезон и спустился вниз. Задержался у крана, с жадностью напился, брызнул на лицо и шею водой. Капли застряли у меня в бороде и на время послужили бальзамом измученной болью голове.

Арно с Лулу ждали меня на улице. На его плече висел холщовый рабочий мешок, на сгибе руки покоилось ружье. Лицо после вчерашнего возлияния побледнело, на подбородке белая небритая щетина, похожая на иней на его загорелой коже. Арно сердито посмотрел на меня.

— Я велел тебе быть готовым пораньше.

— Я не понял, что «пораньше» означает на рассвете. А что у нас с завтраком?

— С завтраком? — Он уже шел через двор. Лулу крутилась вокруг меня, словно встретила давно потерянного приятеля.

Я думал, Арно направится по дороге к шоссе, но он свернул к конюшне. Мне казалось, я успел хорошо изучить ферму, но о существовании этой тропинки не подозревал. И теперь с трудом тащился вслед за Арно. Вокруг стелился низкий туман, пели птицы, в свежем воздухе отчетливо разносился колокольный звон. Пожалев, что не надел под комбинезон майку, я потер руки и почувствовал сквозь ткань лейкопластырь. На мгновение утро показалось совсем ледяным, как только я вспомнил Греттен. В каком-то смысле она встревожила меня больше, чем само нападение. Конечно, ее удивление могло быть игрой — Греттен, безусловно, способна на театральные представления. Но подобное случалось и раньше: после того как сожгла фотографию, она о ней больше не вспомнила. Тогда я решил, что Греттен научилась хранить в памяти то, что удобно, а все неловкости забывать.

Тропинка привела нас в густой лес за домом — буферную зону между фермой и внешним миром. Стараясь выкинуть Греттен из головы, я сосредоточился на том, чтобы не запинаться о корни деревьев. Впереди маячила негнущаяся, вся в горизонтальных складках, твердокаменная шея Арно. Глядя на его ружье, я запоздало спохватился: благоразумно ли идти с этим человеком в лес? Неизвестно, что наговорила ему Греттен, а он вряд ли привык мучиться сомнениями. Одинокий выстрел в лесу никто не услышит, а тело может до бесконечности лежать среди корней. Я тряхнул головой, избавляясь от мрачных видений. Арно — человек прямой, и, если бы замыслил что-нибудь против меня, я бы уже догадался. Да и вообще — моя голова раскалывалась от боли, и, пристрелив, он избавил бы меня от мук.

Лес замер, и в тишине усиливался каждый звук. Что-то прошуршало в нескольких ярдах от тропинки. У собаки встала дыбом шерсть, и она прыгнула в ту сторону, но Арно резко окликнул ее и подозвал к себе. Лулу нехотя послушалась и вернулась, с сожалением оглядываясь назад.

На повороте тропинки Арно свернул в лес. Траву покрывали капельки росы, я мял ногами стебли, и мой комбинезон внизу намок и потемнел. Лулу побежала вперед, но хозяин ее опять подозвал и, схватив за ошейник, заставил идти сзади.

— Не боитесь, что она попадет в капкан? — спросил я.

— Я не позволю ей к ним приблизиться.

— А если не послушается и убежит в лес?

— Тогда пусть пеняет на себя. — Арно обвел глазами пространство перед собой. — Здесь.

В траве прятался поставленный на взвод капкан. Арно подобрал сухую ветку и ткнул в квадратную площадку между челюстями. Те сомкнулись, дробя дерево. Он сбросил с плеча мешок и достал из него то, что мне показалось сложенным вдвое старым армейским шанцевым инструментом. Моим первым порывом было бежать, но это оказалась всего лишь саперная лопатка. Арно раскрыл ее и подал мне.