— Прошу вас, успокойтесь! — проговорила Уорд в микрофон. — Потише, пожалуйста!

Последние слова микрофон сопроводил фоновым свистом, который прокатился над толпой репортеров. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь щелканьем затворов.

— Старший инспектор Уорд, из уважения к семье Горски готовы ли вы подтвердить, что одна из жертв, обнаруженных в Сент-Джуд, была беременна? — крикнул Одуйя.

— Из уважения ко всем жертвам и их семьям я не собираюсь оглашать никакой информации, способной помешать полицейскому расследованию. Они заслуживают лучшего к себе отношения, — парировала Уорд. Розовые пятна на щеках выдавали душивший ее гнев. — В то же время я сочувствую мистеру и миссис Горски и их семье. Понимаю, насколько огорчительно…

— Наша дочь пропала более года назад! — перебила ее Сандра Горски. Муж стоял рядом с ней, стиснув зубы и глядя прямо перед собой. — Нам не надо вашего сочувствия, нам нужно, чтобы вы сделали хотя бы что-нибудь!

Уорд вздрогнула, как от пощечины.

— Обязательно, обещаю вам. Однако обсуждать это лучше не на общественном собрании. Пройдите с одним из наших сотрудников, и, даю вам слово, я выслушаю то, что вы сообщите. Спасибо, у меня все.

Она повернулась и отошла от микрофона, прежде чем кто-либо успел сообразить, что выступление закончилось. Журналисты выкрикивали вопросы. Я увидел, как Уэлан, пробравшись к Одуйе и семейству Горски, коротко переговорил с ними, а затем повел их сквозь полицейское оцепление к машине, на которой приехала Уорд.

Вопросы продолжали сыпаться, но толпа журналистов начала редеть. Они явились сюда в ожидании новостей. Что ж, они их получили. Повернувшись, чтобы уходить, я вдруг ощутил на себе чей-то взгляд. Я оглянулся в ту сторону, где стоял Эйнсли, полагая, что это, скорее всего, он. Однако коммандера там уже не было, хотя в толчее газетчиков, фотографов и телевизионщиков я мог его просто не заметить.

Когда я вернулся в морг, кости молодой матери уже просохли. Собрать их обратно в нужном порядке не составило особого труда, но даже более тщательный осмотр не выявил ничего нового. Никаких следов сросшихся переломов, никаких других особенностей скелета, которые помогли бы с идентификацией. Единственное, что я смог добавить к прежним выводам, — более точную оценку роста.

Измерение роста — задача не такая простая. Если у живого человека для этого достаточно замерить расстояние от ног до головы, то у скелета отсутствие мягких тканей и деформация позвоночника искажают результат и затрудняют идентификацию. Хотя приблизительно рост можно вычислить по длине костей рук или ног, при наличии полного скелета использование нескольких его фрагментов, таких как череп, позвонки и бедренные кости, позволяет получить более точный результат. С помощью кронциркуля я вычислил, что при жизни рост женщины составлял примерно сто шестьдесят три сантиметра. Ну или пять футов пять дюймов, плюс-минус полдюйма.

Работая, я старался не думать о том, что произошло около Сент-Джуд, но совсем из головы это у меня не выходило. Я сознавал, что мумифицированные останки, превратившиеся теперь в набор гладких белых костей, принадлежали раньше молодой женщине, у которой были родители, друзья. Жизнь. И пусть она завершилась на грязном чердаке, эти кости сообщали мне больше о человеке, чем об обстоятельствах его смерти. Я должен был обойтись без напоминаний о том, как важно оставаться отстраненным, поскольку знание того, кому принадлежали останки, могло хоть немного, но повлиять на мои оценки. Убеждать себя в том, что это пока не подтверждено, что у больницы сегодня могли находиться убитые горем родители совсем другой девушки. Но даже вероятность имени сокращала дистанцию между мной и жертвой.

Словно кости у меня в руках сделались тяжелее.

Я почти закончил, когда телефон во внутреннем кармане завибрировал. Я ожидал звонка, поэтому не удивился, увидев, что это опять Уорд. Она не стала терять время зря.

— Вы еще в морге?

— Да.

— Не уходите. Я пришлю стоматологическую карту. Хочу, чтобы вы сверили ее с жертвой с чердака. Как скоро вы сможете определить, совпадают ли они?

— Это зависит от того, что вам нужно: детальный анализ или общее сравнение.

Затруднений с последним я не ожидал. Любой судебный антрополог обладает достаточными навыками для того, чтобы сравнить прижизненные данные о зубах с зубами умершего. Однако что-либо более сложное лучше доверить специалисту.

— Хватит общего. У нас есть эксперт-дантист, он проведет формальную идентификацию, но позднее, и мы запустили тест на ДНК. То и другое требует времени, а мне для работы нужно что-то уже сейчас. Сможете это сделать?

— Это карта от дантиста Кристины Горски?

— Вы уже слышали? — Судя по голосу, Уорд не удивилась. Впрочем, об этом наверняка уже сообщили по радио и социальным сетям.

— Я был у Сент-Джуд, когда там объявились Одуйя с ее семьей.

— Тогда вы поймете, почему я не могу ждать несколько дней, чтобы узнать, ее это тело или нет. Плохо, что имя Кристины Горски засветилось в наших поисках еще до того, как Адам Одуйя устроил этот спектакль с родителями. Она не единственная беременная, числящаяся в розыске, но ее описание совпадает с тем, что нам известно о трупе с чердака. Похожий возраст, шестой месяц беременности, пропала пятнадцать месяцев назад… Нам неизвестно, во что она была одета в день, когда исчезла, но дело происходило летом, так что футболка и короткая юбка тоже подходят. Семья у нее приличная. Отец поляк, как вы уже догадались. Работает в торговой сети спортивных товаров. Мать секретарша, брат учится на последнем курсе художественного колледжа. Они не зажиточные, но композитные пломбы Кристине могли себе позволить.