Вообще-то я привык к больницам. Знаю, какими лабиринтами оборачиваются их интерьеры. Но те, в каких мне доводилось работать прежде, были полны жизни и шума — в отличие от здешней пустоты и тишины. Я запросто мог бы тут заблудиться.

Кто был счастливым — так это пес. За исключением его хозяйки, все мы старались держаться позади, чтобы не мешать ему работать. Правда, сделать это было бы непросто: Стар окунулся в восхитительный мир запахов старой больницы. Приемные кабинеты, палаты, изоляторы, даже кладовки — все это ему предстояло обследовать.

Раньше я не задумывался о сложности наших поисков. Подобно большинству старых больниц, Сент-Джуд на протяжении десятилетий неоднократно совершенствовалась. Снаружи она, возможно, и была прежней, но в интерьере от изначального здания осталось мало. Менялась планировка помещений и коридоров. Одни перегородки сносились, и возводились новые. Некоторые производили впечатление старых, столетней давности. Другие казались совсем свежими.

Первую находку лабрадор сделал примерно через час, обнюхивая заднюю стенку старого стенного шкафа. Он навострил уши и замер. Полицейский с фонарем быстро нашел причину: кожистое тельце летучей мыши. Раздавленный упавшими полками трупик напоминал забытую перчатку. Инструктор-кинолог похвалила питомца и наградила его хорошо пожеванным теннисным мячиком.

— Здорово, когда для счастья нужно так немного, — заметил Уэлан, глядя на то, как радостно виляет хвостом Стар.

Вскоре после этого я увидел, зачем Уорд хотела, чтобы с нами шел Джессоп. Мы находились в бывшей приемной. У стены под табличкой с надписью «Без вызова не входить» до сих пор стоял ряд сломанных пластмассовых стульев. Над пустым контейнером для жидкого мыла висел рваный плакат с изображением вируса гриппа.

Лабрадор, обнюхивая пыльный плинтус, опять навострил уши, оглянулся на хозяйку и залаял. Женщина повернулась к Уэлану:

— Похоже, он что-то нашел.

До этого момента Джессоп не произнес практически ни одного слова, и его угрюмый вид идеально гармонировал с гнетущей атмосферой здания. Теперь же он приблизился к стене, у которой обнаружила что-то ищейка, и постучал по ней кулаком. Звук получился гулким.

— Гипсокартон, — буркнул он.

Открыв пластиковый футляр, Джессоп взял работающую от аккумулятора дрель и просверлил в нижней части стены небольшое отверстие. Затем достал из сумки эндоскоп — оптоволоконный шнур, подсоединенный к маленькому, с ладонь размером, экранчику. Вставив шнур в отверстие, повертел им из стороны в сторону. Свет от экрана падал на его лицо. Джессоп подкрутил ручки, регулируя изображение.

— Что там? — спросил Уэлан.

Вместо ответа Джессоп вытащил эндоскоп, убрал его обратно в сумку и достал из нее маленький ломик. Прежде чем кто-либо успел остановить его, он с размаху врезал им по перегородке, проделав в ней большую дырку. Уэлан рванулся вперед, но Джессоп уже просунул в нее руку.

— Какого черта!

Но Джессоп уже вытаскивал руку обратно, держа в кулаке что-то темное, пушистое. Потом поднял это за хвост.

— Всего лишь крыса. Наверное, забралась через плинтус.

Уэлан молча нагнулся к отверстию и посветил в него фонариком. По-моему, он делал это не для того, чтобы проверить, не осталось ли там чего-нибудь еще, а чтобы успокоиться. Когда он повернулся к Джессопу, взгляд его был холоден как сталь.

— Проделаете такой фокус еще раз — и я выдвину против вас обвинение в порче улик. Впредь позвольте мне решать, как поступать, если что-нибудь обнаружится. Ясно?

— Господи, да это лишь чертова крыса…

— Ясно?

— Ладно, успокойтесь, — буркнул Джессоп.

Он отшвырнул дохлую крысу в угол. Пес радостно бросился за ней, но, повинуясь строгому окрику хозяйки, с обиженным видом вернулся.

Уэлан глубоко вздохнул:

— Ладно, будем считать, у нас перерыв на обед.

На улице моросил дождь, и эта мелкая водяная пыль висела в воздухе и липла к волосам и одежде. Я подумал, не сходить ли к развалинам церкви в роще за больницей, но, представив раскисшую тропинку, предпочел сандвич и кружку чая у себя в салоне машины.

Я смотрел в покрытое каплями ветровое стекло, механически жевал и пытался вообразить, чем сейчас занята Рэйчел, когда в боковое стекло постучали. Это была Уорд.

— Не заняты? — спросила она.

Я перегнулся через пассажирское сиденье и открыл ей дверь. Я не видел Уорд с момента вчерашнего выступления перед прессой, сорванного Одуйей, и ее усталый вид поразил меня. Под глазами легли тени, и на лице появились морщины. Она со вздохом опустилась на пассажирское сиденье — живот мешал ей двигаться.

— Приятно разгрузить ноги. Я ненадолго, только хотела узнать, как у вас продвигаются дела.

Я пожал плечами:

— Все своим чередом. Ничего пока не нашли.