В оптимистическом расположении духа я отвечал себе — позволила. Ведь однажды уже спасла мне жизнь: освободила из капкана и вылечила. Но тогда Матильда видела во мне открывающиеся возможности, а не угрозу. Когда же на меня накатывала мрачность, я спрашивал себя: что было бы, если бы я не пошел на поправку и мне бы становилось все хуже? Рискнула бы вызвать врачей? Или я бы кончил, как Луи, превратившись в угощение для свиней?

Ответа я дать не мог. Наверное, меня настолько испортили тайны фермы, что я видел их там, где их не было. К тому же мои собственные действия не давали мне права судить. В тот вечер, когда я решил, что Матильда в домике взялась за нож, моя первая мысль была о молоте, которым Жорж оглушил свинью. Схватил бы я его, если бы плач Мишеля не возвестил о появлении Греттен?

Воспользовался бы им или нет?

Еще недавно я ответил бы «не воспользовался», но это было до Жюля. Пусть я не хотел его убивать, но с тех пор мучил себя вопросом: а разве это имеет значение? Если бы тогда, нажимая на газ, я предвидел, что произойдет — а ведь речь шла о том, либо я, либо он, — поступил бы я по-другому? Простого ответа нет. Под кожей мы все животные. Это то, что старается скрыть презираемое Арно общество. Однако действительность такова: никто из нас не знает, на что способен.

А если повезет, то никогда и не узнает.

Повинуясь порыву, я присел на корточки и стал вырывать из клумбы сорняки. Сам не понимал зачем, но чувствовал, что так надо. Когда вернулось некое подобие прежнего порядка, я поднялся и в последний раз огляделся. Стряхнул с рук землю, снова вышел во двор и резко свистнул:

— Лулу, девочка, ко мне!

Собака выскочила из-за конюшни, где она что-то вынюхивала. Отсутствие задней лапы почти не убавило ей резвости, и я улыбнулся ее энтузиазму. Я не планировал брать Лулу себе, но ветеринар не собирался держать ее вечно. Либо возьму я, либо ее усыпят, а я не мог этого позволить. К тому же можно только удивляться, насколько проще остановить машину, если голосующий путешествует автостопом с псиной на трех лапах.

Когда мы проходили дом, Лулу задержалась у кухни и заскулила. Но она стояла там недолго и вскоре догнала меня на дороге. Пока я перелезал через ворота, нырнула под ними, и мы перешли на противоположную сторону шоссе. Машин не было ни справа, ни слева. Лулу, навострив уши, смотрела на меня и, слегка покачиваясь, ждала, когда я выберу, куда идти. Ей было трудно сохранять равновесие, только когда она стояла на месте.

Значит, пока мы в движении, с ней будет все в порядке.

Человеческий труп начинает разлагаться через четыре минуты после смерти. Тело, доселе вмещавшее жизнь, претерпевает конечную метаморфозу: начинает само себя переваривать. Клетки тают изнутри. Ткани превращаются в жидкость, затем в газ. Мертвый каркас становится пиршественным столом для других организмов: сначала для бактерий, потом для насекомых. Для мух, откладывающих яйца, откуда выводятся личинки, которые кормятся питательным мясным супом. Затем личинки мигрируют. Мертвеца они покидают дисциплинированно, организованной колонной, обычно держащей курс на юг. Иногда на юго-восток или юго-запад. Но на север — никогда. Никто не знает почему.

К этому времени мышечный белок уже разложился, пустив сок — крепкий химический бульон, настоящий яд для растений. От него гибнет трава, когда по ней ползут личинки, чей след пуповиной смерти тянется назад, к источнику. При благоприятных условиях — скажем, когда сухо и жарко, нет дождя, — такая пуповина может достигать длины в несколько ярдов. Любопытное зрелище эта извилистая вереница из толстеньких желто-коричневых червей. А для пытливых глаз — что может быть естественнее, чем проследить ее к самому началу? Вот так братья Йейтс и нашли то, что осталось от Салли Палмер.

На процессию личинок Нил с Сэмом натолкнулись возле опушки Фарнемского леса, у границы болота. Шла вторая неделя июля, но казалось, что необычно жаркое лето тянется уже вечность. Нескончаемый зной пиявкой высосал зелень из деревьев, а иссохшую землю покрыл плотной коркой. Мальчики направлялись к пруду Виллоухол, который сходил в этих краях за плавательный бассейн, хотя и зарос камышом. Там вместе с друзьями они провели бы воскресный день, прыгая в тепловатую зеленую воду с нависающих веток. По крайней мере они на это рассчитывали.