— Там кто-то пришёл. Не бесы. Там… там Марта! — вдруг нервно втянул ноздрями воздух мой пёс. — Она пришла! А вдруг она забыла принести вкусняшки? Нельзя так обижать собаченьку-у.

Я обернулся к Анчутке, пристально глядя ему в глаза. Он не выдержал, отвёл взгляд и молча указал пальцем на висящий в углу наган в подмышечной кобуре.

— Гран мерси, — захотелось ответить мне в его же стиле.

После чего я быстренько зарядил старенький револьвер семью серебряными пулями, сунул его за пояс и бросился в сени переобуваться. Кто живёт на русском Севере, знает, что зимой на улице в домашних тапочках комфортно первые полторы минуты, потом ноги сковывает мороз ледяным гипсом.

— Гесс, ты со мной?

— Да! Не обижай…

— Собаченьку. Я в курсе. Пошли.

Он радостно завилял обрубком хвоста и поспешил в сени. Никаких серьёзных проблем в том, чтобы самостоятельно надеть фуфайку и армейскую шапку с красной звездой, у него не было. Уши мой пёс всегда опускал вниз, так теплее. Двери тоже открывал левой задней лапой. Когда ему надо.

В общем, во двор к Марте мы вывалились едва ли не в обнимку, поскольку каждый хотел быть первым. Но я сумел в какой-то момент опередить обнаглевшего добермана.

— Привет, любимая! Я жив, я скучал, и я не виноват, что нас обоих уволили.

— Да! Меня уволили из-за тебя! Из-за твоей, блин, дурацкой любви! И чтоб я ещё… хоть раз… вот так… при всех… да никогда!

Я стоял перед ней лицом к лицу, на расстоянии ладони и тая под взглядом её зелёных глаз. Милая моя, да говори что хочешь, я буду молчать. Смотреть в твои глаза, улыбаться в ответ твоей улыбке, вдыхать аромат твоих волос и ни на секунду не задумываться, что нам ещё надо изгонять откуда-то там какую-то там нечисть рогатую.

Лысина Сократова, ну какая кому в принципе разница, мы их побьём или другие бесогоны? Никакой. Даже более того, ребята всегда готовы прикрыть меня, если я очень, очень занят. Как и я в подобной ситуации точно так же прикрою их. Но личную жизнь никто не отменял.

Пока Марта соображала, что бы ещё такое обличающее бросить мне в лицо, я просто обнял её. Она, не сопротивляясь, прильнула к моей груди.

— Тео, ты дурак.

— Мой пёс регулярно говорит мне то же самое.

— Я его люблю.

— А меня?

— Эй, она же сказала тебе, что любит собаченьку! — праведно возмутился доберман, изображая девственную невинность. — Лучше спроси у неё, где вкусняшки? Я их не чую. Она их забыла?!

Рыжая Марта сунула руку во внутренний карман длинной зимней куртки и вытащила пакет сухариков. Не тех, что старательно рекламирует Павел Воля, попроще и подешевле, но наш Гесс любит именно эти. Специально не упоминаю названия фирмы, избегая возможных обвинений в настырной рекламе. Пусть этим режиссёр Бекмамбетов занимается, но я же не он, и всё тут.

— Где ты теперь?

— В Питере. Перевели в другой филиал с офисом в Петропавловской крепости.

— Я приеду.

— Приезжай, буду ждать, — ответила она.

Как это ни странно звучит, мы оба просто не знали, о чём говорить. Хитрый пёсик, в секунды схрумкав сухарики, постарался втиснуться между нами так, чтобы наши руки легли ему на лоб, и расплылся в самодовольной улыбке. Если мне удастся выбраться в северную столицу, разумеется, придётся взять его с собой. Санкт-Петербург ему понравился, его там кормили, фотографировали, гладили и везде пускали без намордника.

— Всё будет норм, тебя восстановят, — после короткого молчания сказала Марта, подняв на меня взгляд. — Там наверху большая шумиха, вы оба слишком неуправляемая парочка, но именно у вас нет ни одного провального задания.

— А Шекспир?

— Не в счёт. Это вообще была неправильная постановка задачи. В конце концов, Шекспира мы принимаем именно таким, и не помоги ты ему раздуть беса самомнения, мир, возможно, вообще бы о нём не узнал.

— Я без тебя не вернусь.

— Вернись. Ты там нужен.

— Если выгнали, то не очень.

— Это временная мера, больше от бессилия, — вздохнула она, пока мы сплетали пальцы на загривке разомлевшего пса. — Вся шумиха из-за нудного Дезмо, но, поверь, он мало что решает. Там всё упёрлось в твои контакты с Якутянкой.

— Ясно.

— Чего тебе ясно? Ясно ему… Что у тебя с ней было?!

— Ничего.

— Гесс? — Марта быстро поймала за ухо моего пса. — Что у него с ней? Они целовались, обнимались, нюхали друг друга, занимались случкой?