Может, и существуют. Раз бывают призраки и оборотни без тени.

— На Востоке.

Хорошо, что именно там. Восток — далеко. И как раз туда Ирия точно не собирается. Любая страна лучше той, где женщина приравнена к скоту.

— Говорят, ни один мужчина не в силах противиться их власти, — таинственно понизил голос капитан.

Что ему нужно — красиво испуганная спутница? Чтобы, пользуясь ситуацией, ее приобнять? Обойдется. К счастью, при лакеях незамужним девицам обниматься с северными капитанами не положено. С южными — тоже, но южане хоть не живут в особняках, где хвостатых и бесхвостых статуй больше, чем людей.

По крайней мере, южане Тенмара.

— Они — прекрасны и таинственны…

Если он сейчас скажет «как вы, баронесса» — она взвоет.

— … как вы, очаровательная баронесса.

Ууу! Выть нельзя.

— Я — прекрасна, как змея? Интересный комплимент…

— О, хвосты — это аллегория.

Какие он умные слова знает. Интересно, знали их восточные дураки, что сначала заперли своих женщин дома, а потом придумали свободных неотразимых красавиц?

— Они означают змеиное коварство красавиц-ведьм.

В самом деле верит в восточные сказки? Вон как глаза загорелись… А ведь не так уж и молод. Лет сорока. Наверняка женат.

Неужели опасается внимания змеедев? Такой, пожалуй, «воспротивишься» — закусает насмерть. А то и хвостом задушит. Потом доказывай, что «аллегория».

— Они — ведьмы? — усмехнулась Ирия. — Тогда истинно верующим можно не опасаться их чар…

— Даже вера не всегда спасает от власти красоты, — капитан бросил выразительный взгляд на спутницу. К счастью — на ее лицо, а не на что другое.

Вот только поклонников — ровесников отца — Ирии и не хватало. Причем в первый же день в Алисином дворце. О чём она вообще думала, вырядившись чуть не под куртизанку?

— Ладно, хвосты — «аллегория». А в остальном эти дамы так и выглядят? Я о клыках…

Еще более клыкастый лев взвился на дыбы почти над дорожкой. Вот его можно вполне принять за настоящего.

Эрик Ормхеймский — сумасшедший! Не зря говорят, вся королевская семья — ненормальные. Кроме отца и сына Ильдани.

— Это — тоже аллегория. Впрочем, говорят, девы-колдуньи могут принимать облик змей. Они завораживают мужчин своим пением и танцами, соблазняют… а затем убивают…

Глаза у капитана сейчас… как у Алмы при чтении романа об очередном погубителе дамской репутации. Эриковскому вояке что, скучно жить? Чем иначе объяснить интерес к любви, идущей рука об руку со смертью? В данном случае — танцующей…

— … От подобных оргий рождаются новые змеиные танцовщицы… Но такие истории — не для дамских ушек, — опомнился капитан, поспешно поднося к губам руку собеседницы. И жадно прикладываясь к белой нитяной перчатке.

Забавное ощущение — до сих пор руки Ирии всерьез не целовали. Оказывается, так щекотно. Посоветовать ему чаще бриться? Не поймет.

Кстати, если у дам столь чувствительные уши — зачем вообще нужно битых полчаса всё это рассказывать? Не говоря уже о том, что в Зимнем дворце полно того, что не для «ушек», «глазок» и прочего. Полным-полно. Начиная с хозяина. Первого развратника Лютены… если не считать принца Гуго. Но жирный принц хоть живет не здесь.

— Говорят, они похищают прекрасных юношей… — Капитан уже забыл про чьи-то там уши?

Ну раз «юношей», да еще и «прекрасных», то уж ты-то, любитель зловещих легенд, — в безопасности. В полнейшей.

2

Распахивается очередная дверь, а за ней…

Светлая, пастельных тонов комната, два огромных окна. Море солнца. На всех стенах — фрески. Балы, семейные сцены. Дети, мамы, собаки, кошки… что-нибудь поучительное на заднем плане. То ли детская, то ли светлица совсем юной девушки.

Картину портит лишь расположившаяся кто где компания. Дамы в белом, дамы в бледно-желтом, дамы в светло-розово-поросячьем…

Аж вновь зарябило в глазах. То ли от волнения, то ли от солнечных зайчиков. И всего этого… под цвет ясного дня. В противовес зимним стенам особняка.

Лица слились в нечто непонятно-любопытно-вопросительное. Кажется, смешная толстушка в розовом (какой кошмар — надеть такое при подобной фигуре!) еще смешнее округлила глаза. От восторга или ужаса? Скорее, второе. Потому как вон те две дамы в позднеосеннем возрасте неодобрительно склонили друг к другу седоватые головы. Шепчутся.

Ирия на миг зажмурилась, потом всмотрелась. Кажется, так лучше.

Штук пять девиц примерно ее возраста и немного старше. Еще столько же — дамы зрелой красоты и некрасивости. Десяток с хвостиком — хмурые мегеры в разных стадиях увядания. А бабуля у окна годится в старшие сестры кузине Одетте. Если Эрик Ормхеймский пополняет гарем здесь — распутному принцу не позавидуешь.