Но войдя в бар, я увидел, что он пуст. Тут не было никого, кроме бармена Саверио, начищавшего стойку и кипятильник, и Марио, хозяина бара, который сидел за кассой и читал газету. Приглушенно звучала танцевальная музыка, которую передавали по радио. Марио — высокий и вялый парень с маленькой головкой, с глазами женщины, заплывшими и томными, — и я были, можно сказать, как братья. Мы выросли на одной улице, вместе ходили в школу, вместе служили в армии. Счастливый, взволнованный, приблизился я к нему. А он в это время продолжал читать газету. От слабости и волнения у меня почти пропал голос. Я проговорил едва слышно:

— Марио…

— А, Джиджи, — сказал он своим обычным тоном, поднимая глаза от газеты. — Недаром говорят: кто не умирает, на новую встречу надежд не теряет… Что с тобой было?

— Воспаление легких, мне было так плохо, что пришлось делать уколы пенициллина… Не хочется и говорить, что я перенес.

— В самом деле? — сказал он, глядя на меня и складывая газету. — Это заметно… Ты немного сдал… Но теперь ты здоров?

— Да, я, можно сказать, выздоровел, но все же еле держусь на ногах… Доктор говорит, что я должен провести на море по крайней мере месяц.

— Он прав… Это болезнь опасная… Не хочешь ли кофе?

— Спасибо… А где все?

— Саверио, чашку крепкого кофе для Джиджи… Друзья? Они только что ушли в кино.

Он снова развернул газету, как будто собирался продолжать чтение. Я обратился к нему:

— Марио…

— В чем дело?

— Послушай, ты должен оказать мне услугу… Для того чтобы провести месяц на море, нужны деньги… У меня их нет… Не мог бы ты одолжить мне десять тысяч лир? Как только я снова начну работать на бирже, я тебе их верну.

Он посмотрел на меня долгим взглядом своих черных томных глаз, потом сказал:

— Посмотрим, — и открыл ящичек кассы. — Смотри,- показал он мне почти пустой ящик. — У меня сейчас как раз их нет… Я недавно заплатил долг… мне очень жаль…

— Как так нет? — проговорил я растерянно. — Ведь десять тысяч — это не так уж много…

— Больше того, это мало, — сказал он, — но нужно их иметь. — Тут его как будто осенило, он обернулся к стойке и крикнул: — Саверио, нет ли у тебя десяти тысяч лир? Джиджи просит взаймы.

Саверио был беден и обременен семьей. Он, конечно, ответил:

— Синьор Марио… откуда у меня десять тысяч?

Тогда Марио, обернувшись ко мне, сказал:

— Знаешь, кто может тебе одолжить? Эджисто… У него ведь магазин, который приносит большой доход… Эджисто тебе, конечно, одолжит.

Я ничего не ответил: я просто онемел. Я выпил из приличия чашку кофе и хотел заплатить сам. Марио все понял и сказал:

— Я очень сожалею, ты знаешь…

— Ну, что ты, что ты, — ответил я и вышел.

Эджисто был одним из тех близких друзей, с которыми я виделся каждый день вот уже несколько лет подряд. На следующее утро я рано вышел из дому и отправился к нему. У него был магазин подержанной мебели на виа Парионе, что за площадью Навоны. Когда я подошел к магазину, я сразу же через стеклянную дверь увидел Эджисто. Он стоял среди нагромождения стульев и скамеек, перед комодом — в пальто, воротник поднят, руки в карманах. Внешность у Эджисто была самая заурядная: не большой и не маленький, не худой и не толстый, лицо благообразное и недовольное. На веках у него то и дело вскакивали ячмени, и от этого глаза были всегда красные и полузакрытые; он постоянно грыз ногти, и они у него все были обкусаны. Хотя я уже не был так восторженно настроен, как прежде, все же, когда я окликнул его: «Эджисто» — в моем голосе еще был радостный трепет. Он холодно ответил:

— Привет, Джиджи!

Но я не обратил на это внимания, так как знал его сдержанный характер. Я вошел и решительно сказал:

— Эджисто, я пришел просить тебя об одолжении.

Он ответил:

— Прежде всего закрой дверь, а то холодно.

Я закрыл дверь и повторил свои слова. Эджисто прошел в глубь магазина, в темный угол, где стоял старый письменный стол и кресло, и, усаживаясь, сказал:

— Ты был болен… Расскажи мне, что с тобой было?

Я понял по его тону, что он хочет говорить о моей болезни, чтоб уклониться от разговора об услуге, о которой я собирался его попросить. Я оборвал его, сухо ответив:

— У меня было воспаление легких.

— Да неужели? И ты так просто об этом говоришь? Да ты расскажи подробнее…

— Я хотел поговорить с тобой не об этом, — сказал я, — у меня к тебе просьба… мне срочно нужны пятнадцать тысяч лир… Одолжи мне их, а через месяц я тебе верну.

Я увеличил сумму, потому что теперь Марио был не в счет и оставались только два человека, у которых я мог занять денег.

Эджисто начал тотчас же грызть ноготь на указательном пальце, потом принялся за средний. В конце концов оп сказал, не глядя на меня: