Удивительно, но у Бандо-сан хранилось много старинных вещей, находившихся в идеальном, рабочем состоянии. Настоящий Клондайк для антиквара. Только эти предметы он собирал не для продажи. Японцы, особенно пожилые, очень бережно относятся к старым вещам. Часто это доходит до какой-то одержимости. Поэтому в местном фольклоре полно историй про самые обычные в обиходе предметы, которые из-за особого отношения к ним со временем обретали душу, становясь ёкаями-цукумогами.

Среди них встречались как добрые духи, так и злые. Взять хотя бы знаменитый бегающий соломенный сандаль — Бакэ-дзори, с большим ртом и языком. Представили? У других народов чего-то подобного я ещё не встречал. Вещи, конечно, и в чужих сказках становились «живыми», но бухающий сакэ одноглазый сандаль, который бродит ночами по дому и напевает слова: «Карарин, корорин, канкорорин! Глаза три, глаза три, зуба два!», это нечто особенное, на мой взгляд.

Хотя качество воспроизведения звука у граммофона сильно уступало современным цифровым проигрывателям, но по качеству самой музыки, наполнению, внутренней красоте, заметно выигрывало. По крайней мере, мне так показалось.

На следующее утро, полным сил и надежд пережить этот обременительный приём я отправился в ателье за уже ожидающим меня костюмом. Потратив полчаса на то, чтобы его одеть и восхититься собой, глядя на отражение в зеркале, пару фоток скинул матери. В ответ получил три больших пальца вверх и пускающий слюну смайлик. Не зря старался. Выключив телефон, с улыбкой поехал, как ни странно, обратно домой. Приём должен пройти именно там. Это придавало ему необходимый шарм и подчёркивало значимость. Кого попало домой ведь не приглашают, верно? Так же это показывало неофициальный характер мероприятия.

Хотя денег на него ушло немало, это уже не воспринималось каким-то излишеством или сумасбродством. Постепенно я начал забывать о том, что такое экономия средств, хотя по-прежнему никуда их не тратил. Жил скромно, да-да, в относительной роскоши. По магазинам не бегал, обходясь тем, что под рукой. Можно сказать, на одну зарплату. Видимо, делал так по старой привычке, призывающей откладывать и пересчитывать. Копить деньги на чёрный день с мыслью о том, что в старости буду путешествовать по миру с фотоаппаратом, в панамке и с туристическим рюкзаком за спиной, как многие пожилые японцы. Самое забавное, в представлении не японцев. Будто у нас тут каждый второй старик мог себе это позволить. Был свободным, здоровым, счастливым человеком, с шилом в жопе и жаждой путешествий. На самом деле всё обстояло несколько иначе. Не спорю, немало наших туристов катается по миру, но в не настолько безумных количествах.

К моему приезду в доме уже вовсю хозяйничала Аямэ. Энергично руководила оформителями, грузчиками, непонятными творческими личностями, часть из которых выглядела так, что я бы их к своему дому и на пушечный выстрел не подпустил. А вот из снайперской винтовки, особенно с северной стороны, там обзор хороший, ещё можно подумать.

Поскольку сегодня исключительный день, во многих смыслах, когда хозяин и гость менялись местами, она тут же взяла меня в оборот. Принялась гонять по всему дому. Мацудара с гордостью показывала результаты «своих» трудов, хвасталась, задавала различные уточняющие вопросы. Риторические, если вы умный мужчина. Немного критиковала за интерьер, называя его безвкусным. Как по мне, вполне нормальная мебель. Впрочем, я же её не «пробовал», как некоторые. Попутно Аямэ обучала, что делать и как себя вести после того, когда все соберутся. Проверила, насколько хорошо на мне сидит костюмчик.

Не удержавшись, с улыбкой попросил «дорогую» быть ко мне снисходительнее, чем ненадолго смутил девушку, вжившуюся в образ хозяйки. Аямэ очень увлекающаяся натура, поэтому её заскоки за линию я воспринимал спокойно.

По-моему, ей просто нравилась вся эта праздничная суета, сама по себе, доставляя ни с чем не сравнимое удовольствие. Мацудара в коем-то веке, двадцать первом для душнил, позволила себе немного поважничать, показать свою незаменимость, покрасоваться, в конце концов. А ещё самой выбрать, как и что будет происходить, в чём она выйдет к гостям, а главное, кто это увидит. В принципе, для молодой, энергичной девушки нет ничего удивительного в таком поведении. На самом деле, в современном мире возможность себя проявить дорогого стоит. Она запоминается на всю жизнь.

Странным я посчитал другое. Почему с нами ходила Сома Митико, которая тоже принимала в подготовке к приёму самое активное участие. Сладкая парочка лучших подруг большую часть времени весело болтала друг с другом. При этом уверенно делала вид, будто малопонятный для тех, кто чуть красивее обезьяны разговор на двоих — это вдумчивая, спокойная беседа на троих.

Поскольку их общение явно не подходило под тот устаревший формат обмена информацией, к которому я привык, мозг пришлось ненадолго «отключить», спасая от перегрева. Они этого даже не заметили! Я бы обиделся, но вот это они точно заметят… и не простят. Поэтому старался с умным видом чаще кивать, говорить: хорошо, да, да, да, да, с разными интонациями, и лишь иногда уточнять: прости, напомни, что ты только что сказала из того, на что я уже согласился? Удивительно, но мне это сходило с рук, хотя девушки закатывали глаза и сокрушённо вздыхали. И правильно, что с Мацумото взять? Это с Фудзивары можно, но страшно.

Несмотря на всё вышеперечисленное, из их разговора я узнал, что скоро ожидается приезд Ёсимацу и Ёсиды. Также уже в пути Икеда и Харада. Ещё одна пара наших друзей, только сошедшихся по необходимости, а не по любви. Оба решили прийти со спутником/спутницей, а не только с носовым платком, чтобы не выделяться и не соревноваться, кто больше соберёт сочувствующих высказываний. Показать, типа мы тоже не в поле родились, знаем правила приёмов у аристократов. Блюдём и будем блевать, но потом, перепив и переев, чтобы не посрамить оказанную нам честь. Подтвердили своё прибытие и другие дорогие мне люди из той, прошлой жизни. Это помимо тех, кого Мацудара пригласила из вежливости, необходимости или потому, что так принято, относящихся уже к нынешней жизни Фудзивары. Разделительная черта между ними пока так и не спешила стираться, скорее, только расширялась. Впрочем, сегодня тот редкий день, когда через неё можно смело переступить, и это радует.

Моя попытка внести свой «скромный» вклад в полезное дело подготовки к приёму, я всего-то предложил девушкам поставить на стол тазик с салатом, на радость гостям и затейникам, подругами была безжалостно раскритикована и решительно отвергнута. Меня обозвали разрушителем прекрасного. Например: образа прекрасного принца.

— Тиранши, — недовольно пробурчал им в спины.

В знак протеста с независимым видом засунул руки в карманы брюк, показывая, что больше палец о палец не ударю.