Чёрный песок сыплется внутри больших часов и высыпался уже на треть. Время одновременно бежит слишком быстро и тянется безразмерно долго.

— Пошло всё в пекло, — говорю я и иду в сторону леса, не обращая внимания на крики людей, пытающихся остановить меня. Отбрасываю в сторону Ридли, который пытается удержать меня и уже собираюсь набрать все внутренние силы, чтобы дать волю дракону. Найду её, и заберу из этого чёртова леса, пока её не сожрали, и плевать на всё.

— Не советую делать этого, благородный князь, — слышу я громовой окрик короля.

Музыка снова прекращается и на этот раз все замирают. Король Маркус II смотрит мне в глаза и на лице его играет жестокая улыбка.

— Имейте терпение, князь, и ждите, как ждём все мы. Если надо, попросите инквизитора, чтобы он помолился с вами, коль судьба девушек так заботит ваше доброе сердце.

В голосе его звучит насмешка. Но гораздо больше в нём угрозы. Я чувствую, как он набирается силы, готовый перевоплотиться в дракона, если потребуется остановить меня.

— Бог решит их судьбу, — говорит он, продолжая пристально смотреть мне в глаза. — Не мешайте его воле.

— Король, простите, при всём уважении, неужели вы думаете, что это богоугодное дело? Неужели вам кажется, что такие жестокие игры нравятся нашему Господу? — пытаюсь сделать свой голос как можно более спокойным, но чувствую, что раздражение прорывается наружу. По физиономии короля видно, что он это заметил.

— Если у вас есть ко мне какие-то претензии, князь, думаю, что сейчас не время их высказывать, — говорит он жестоким голосом. Я чувствую, как от его голоса дрожит земля. Спорить с королём всё равно что пытаться переспорить вулкан, и сейчас, похоже, все молятся, чтобы не произошло извержение.

— Простите, король, я забылся, — говорю я и отвожу взгляд. Этот поединок был закончен, не начавшись. Как бы печально это ни звучало, но против короля сейчас, особенно в моём нынешнем положении, я ничего не могу противопоставить.

— Так-то лучше, — немного успокоившись, говорит он. Но я вижу по его раскрасневшемуся лицу, что он в ярости. Конечно, он не может сейчас этого показать перед всеми подданными, потому что привык выглядеть в глазах других как человек, который всегда сдержан и справедлив. Но я вижу этот огонь внутри него, эту неудалённую жажду, этот всепоглощающий налёт скуки, который отражается в его глазах так явно, что не заметить этого невозможно.

— Надеюсь, вы не будете делать глупостей, друг мой, и мы с вами хорошо поладим. Мне помнится, что раньше вы не были настолько щепетильны в вопросах божественного. Помнится, что вы относились к этому даже слегка пренебрежительно.

— Отец воспитывал меня в страхе перед церковью и Богом, — говорю я.

— Но не в страхе перед королём, верно?

— Я знаю, что король справедлив и милосерден, — говорю я. Чувствую, что мне уже всё равно. Сейчас я мыслями нахожусь совсем не здесь. Сейчас я мыслями там, в лесу, пытаясь отыскать Адриану, которой, возможно, нужна моя помощь именно теперь. Однако из-за короля я вынужден стоять здесь и оправдываться. Стискиваю зубы, пытаясь не показать раздражение, которое снова накипает внутри.

— И что вы собирались сделать? — спрашивает король. — Неужели хотели отправиться туда и спасти всех девочек? А может, вы хотели помочь им найти половинки их талисманов? Что ж, это было бы отличное представление: король проехал полстраны, чтобы увидеть, как его князь устраивает из отбора настоящий цирк.

— Может, цирк лучше, чем бойня, — говорю я, словно бросаю в огонь сухую ветку.

— Извинись, — шепчет мне на ухо Ридли. — Остановись сейчас же, иначе будет поздно. Я отмахиваюсь от него как от назойливой мухи. Как он не может понять, что сейчас всё может быть кончено из-за того, что Король хочет устроить из отбора мясорубку?

— На каждое зрелище найдётся свой зритель, дорогой друг. Лично я не любитель цирковых представлений, — говорит король. — А это мне по душе. Успокойтесь и ждите, как ждем мы все.

Он отводит от меня глаза и дважды хлопает в ладоши, призывая музыкантов продолжать игру. Ему подносят тарелку с едой, и он берет с неё кусок мяса, засовывает его в рот и начинает жевать, притопывая ногой. Потом облизывает жирные пальцы и улыбается мне.

— Расслабьтесь, князь, всё будет в порядке. Я видел, как вы смотрели на одну из претенденток, кажется, у вас появилась своя личная фаворитка. Могу вас понять. Но уверяю вас, не стоит зацикливаться на одной, когда можно попробовать их всех, — он издаёт смешок и начинает что-то говорить инквизитору, чего я уже не слышу.

Вместо музыки в ушах шумит моя собственная кровь, и огонь, который дракон нагнетает внутри меня, вызывает отвратительное чувство бессилия. Это то, чего я всегда боялся больше всего — оказаться в ситуации, которую не контролирую.

Будь оно всё проклято.

Я оглядываю людей, собравшихся вокруг, пытаясь увидеть в их глазах насмешки. Мне достаточно одного взгляда. Но все лишь отводят глаза.

И тут мои глаза останавливаются на нанечках одна из которых держит на руках мою дочь Лили. Она внимательно смотрит на меня и выглядит совсем взрослой. Её взгляд, несмотря на то что она ещё совсем дитя, кажется очень осмысленным. Этот взгляд словно вода гасит огонь внутри меня. Я делаю несколько вдохов, пытаясь усмирить колотящееся сердце, пытаясь забыть об унижении, которому подверг меня король.