Никита, тем временем, был нетерпелив. Его «наркотическое» удовлетворение от найденной Жанны уступало место раздражению от её сопротивления. Он чувствовал себя раздражённым, словно его лишили долгожданной награды. Ему нужно было успокоиться, выспаться, и присутствие Жанны, её отчаянное сопротивление, лишь усиливало его внутреннее напряжение. Он грубо, но быстро закинул её на плечо, игнорируя её слабые, но упорные попытки вырваться.

В роскошном, стеклянном лифте, отделанном полированным мрамором и сверкающим хромом, он чувствовал себя на своём месте — в своем мире силы и контроля. Лифт бесшумно взмыл вверх, оставляя внизу шум ночного города. Холл, в который они вышли, был таким же роскошным: высокие потолки, мягкий свет, дорогой паркет. А вот сама квартира… в ней царила совершенно иная атмосфера. Темные, почти черные стены, минималистская мебель из темного дерева, отсутствие каких-либо украшений создавали ощущение пустоты, угнетающей, холодной. В этой обстановке чувство страха Жанны достигло апогея.

Никита, не тратя времени, уводит Жанну в спальню. Когда она видит большую, обтянутую черным текстилем кровать, её сердце замирает от страха. Словно на предательской ловушке, её глаза становятся большими от ужаса, и она начинает бороться с новой силой, выкрикивая:

— Нет! Только не снова! Пожалуйста, не трогай меня!

Её голос звучит слабо, почти умоляюще, но внутри она понимает, что он не услышит ни её мольбы, ни страха. Она бьется, как пойманная птица, старается вырваться из его рук, но Никита, взявший её на сильные плечи, с лёгкостью кидает её на мягкое покрывало.

В этот момент он останавливается, смотрит на неё с холодной решимостью, обдумывая что-то. Жанна застыла, ощущая, как в ней зарождается крошечная надежда — может быть, Никита не сделает ничего? Может быть, он просто оставит её в покое? Но это чувство не задерживается ни на мгновение; надежда разбивается, когда Никита начинает ненасытно стаскивать с неё одежду.

— Нет, — в отчаянии шепчет она, снова пытаясь сопротивляться, обхватывая руками себя, словно это может остановить его, — остановись!

Её силы тают, но внутренний инстинкт борьбы остаётся. Она чувствует, как страх пронзает её душу, словно холодное лезвие. Никита, всегда сильный физически, без труда справляется с её сопротивлением, всего за несколько секунд снимает с неё верхнюю одежду и спускает её до белья.

На момент, когда он бросает её на кровать, ему не хватает энергии на объяснения, и его раздражение лишь нарастает. Он устал, его глаза полны ненависти и гнева; это чувство, что всё должно происходить по его воле, подталкивает его вперед.

— Надень это, — говорит он, срывая с себя свою футболку и бросая её ей. Жанна, в полной панике, быстро надевает её, хотя футболка оказывается большой и мешковатой, закрывающей её тело лишь отчасти.

Но раньше, чем она успевает полностью осознать, что происходит, Никита наваливается на неё сверху. Жанна чувствует, как его тяжёлое тело прижимает её к матрасу, её сердце колотится в ритме безумия, и она пытается отдышаться, её мысли запутаны в одном жгучем вопросе: «Почему это происходит снова?».

Устав от борьбы и притеснений, Никита, наконец, засыпает, подминая её под себя. Она остается в плену своих страхов, пока он непреднамеренно захватывает её в этом удушающем объятии, и вместе с ним погружается в тёмный, безмолвный мир, где страх переполняет каждую клетку её тела.

Никита просыпается, впервые за несколько месяцев чувствуя себя отдохнувшим. Удовлетворение и странное спокойствие разливаются по его телу. Он наслаждается этим ощущением, полной перезагрузкой после недельного кошмара. Рядом, сжавшись в комок под одеялом, лежит Жанна. Она не спала всю ночь, каждую секунду ожидая нового нападения. Её тело напряжено, как струна, готовая в любой момент лопнуть от напряжения.

Когда Никита встает с кровати, довольно потягиваясь и оглядываясь вокруг, он видит Жанну. Её взгляд, затравленный и полный ненависти, прикован к нему. В нем нет ни капли надежды, лишь ужас и отчаяние.

Никита усмехается, его лицо выражает беззаботное спокойствие, в котором нет и следа вины.

— Что с тобой? — спрашивает он, не скрывая иронии в голосе.

Этот вопрос становится последней каплей для Жанны. В ней взрывается накопившийся за ночь ужас, отчаяние и гнев. Она бросается на него с обвинениями, голос её дрожит от ярости.

— Всё это из-за тебя! Ты меня разбил! Ты разрушил мою жизнь!

Никита, абсолютно спокойный, отвечает ей с холодным превосходством. Его удовлетворение от сна и чувство собственного превосходства переполняют его.

— Будь благодарна, что я обратил на тебя внимание. Ты не такая уж красавица, знаешь ли? Непривлекательна. Это была одноразовая акция. Больше я тебя трогать не буду.

Эти слова, брошенные с презрением, разжигают в Жанне бурю. Её ненависть к нему достигает апогея. Это не просто раздражение или злость, это глубокое, всепоглощающее чувство, пронизывающее её до глубины души. Это ненависть к его эгоизму, к его безразличию к её страданиям, к его силе, которая позволяет ему так легко управлять её жизнью и ломать её. Это ненависть к его превосходству, которое он демонстрирует так открыто, к его спокойствию, которое так резко контрастирует с её состоянием. Она чувствует отвращение к нему физически, к его прикосновениям, к его запаху, к его голосу. Её душа словно пылает в огне, а ненависть, подобно яду, разливается по венам, отравляя всё её существо.