Добравшись до пуговицы джинсовой юбки, я замешкался, но Кэрри вновь помогла моим сомнениям развеяться. Ее рука потянулась вниз, коснулась моих волос и приподняла голову. Я поймал горящий взгляд, коснулся губами ладони и припал к животу, попутно расстегивая пуговицы на юбке.

Тогда я и увидел ее впервые – татуировку с инициалами, которую всегда скрывала одежда. Даже во время плавания. Часть рисунка выглядывала из-под верхнего края белья. Когда я спустил ткань на пару дюймов и увидел все три буквы, уже тогда догадался, что это инициалы. Провел пальцем по рисунку и оставил на нем томительно долгую печать поцелуя. Кэрри выдохнула «мое» имя и крепче схватилась за волосы.

А я понял, что не смогу. Не смогу просто взять то, что она отдавала с такой искренностью. Мне – человеку, который трусливо скрывал свое настоящее имя.

Я тихо поднялся и лег рядом с Кэрри, пряча лицо между ключицами. Даже решив отпустить ее, продолжал бороться с самим собой. Примет ли она меня? Есть ли у меня право признаваться во всем сейчас, когда у девушки не осталось шансов разорвать эту связь без вреда для совести?

Но пока я размышлял, уткнувшись в тонкую шею, Кэрри притянула мое лицо и выдохнула:

– Люблю…

Поздно. Слишком поздно сдавать назад, Хорнер. Как бы ты ни хотел оградить ее от правды, слез и неминуемой боли, хуже того, что ты натворил, уже не будет.

Я попросил у нее прощения, с трудом отстранился и помог одеться.

Ее глаза казались больше под пеленой сдерживаемых слез. Я проводил Кэрри и попросил о последнем свидании. Мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Найти себе оправдание и постараться донести правду так, чтобы не сделать еще больнее.

Кэрри кивнула и попрощалась.

А следующим утром иллюзия, в которой росли мои чувства, разбилась о горькую реальность.

Утро. Лагерь «Капитанов». Огромный внедорожник бизнес-класса и выбегающая из него девушка.

Наверное, это было впервые, когда Кэр не только соответствовала своему возрасту, но даже выглядела старше. Свободная блузка, застегнутая на несколько нижних пуговиц, белая майка с глубоким вырезом, прямые джинсы, босоножки на небольшом каблуке. Собранные в аккуратную прическу волосы, солнечные очки, яркий блеск на губах.

Я удивился ее изменениям, но не подал виду. У меня был к ней важный разговор.

Весь день с той самой минуты, как она покинула домик на дереве, я думал о том, как будет правильнее признаться. И не нашел ничего лучше, чем передать ей послание через книгу. Та самая «Левая рука тьмы», которая стала «виновником» моей затянувшейся лжи.

Я брал эту книгу с собой в самолет, дочитывал перед тем, как приземлиться в Монтане. И мне казалось, что прочитав книгу про людей, которые хоть и весьма отдаленно, но напоминают меня, она сможет проникнуться и понять, кто перед ней. Разумеется, не сразу – только после подсказки, которую я оставил ей на последней странице в виде письма с признанием.

Но оказалось, что ей была не нужна ни моя книга, ни мои… чувства.

– Мне было… весело, – беззаботно протянула яркая бабочка, в которой я никак не мог разглядеть свою Кэрри. – Эта дыра и в подметки не годится тем местам, где я привыкла проводить лето, но предкам нужно было проучить меня за интрижку со старшеклассником. К счастью, ты появился вовремя, Эйс. А книга… Знаешь, обычно я читаю их в кратком содержании.

А этот взгляд… То, с каким холодом и насмешкой она смотрела, спустив с носа очки, ясно показало, что Кэрри не лжет. Она хорошо провела время: заигралась настолько, что, возможно, сама поверила.

Прекрасная актриса.

Своенравная дочь состоятельных родителей.

Одна из тех, кто постоянно вертится в привычном для моих предков кругу.

Избалованная пустышка.

***

Я рассказываю Мии все. Почти все, за исключением причины, по которой скрывал от Сэм-Кэрри свое настоящее имя. И неосознанно жду, что подруга снова примет мою сторону и найдет нужные слова.

Но в этот раз ее речь не похожа на утешение.

– Знаешь, что ты идиот? – разочарованно фыркает она.

Мик успел собраться и умчался в аэропорт, пока я неспешно рассказывал свою историю.

– Надо же, как категорично.

– Я и раньше подозревала, что в этом мини-романе от лица одного героя не все однозначно, но сейчас поняла, кто виноват в большей степени. – Нахмурив брови, Мия тычет в меня пальцем и выносит вердикт хлесткой словесной печатью: – Ты! Я ведь думала, она не просто тебя бросила, а прямо там же, в лагере, променяла на другого! Но что в анамнезе?

Берегись, Хорнер, сейчас кое-кто от злости задушит тебя медицинскими терминами.